Нэсс.

Обычно я просыпаюсь с трудом. Будучи типичной совой, мой организм словно не хочет пробуждаться до полудня. Даже если ночь была бессонной и мне приходилось проводить на ногах больше суток, тело всё равно набирается сил к вечеру.

Однако это утро было особенным. Проснувшись, я сразу почувствовал что-то необычное и до неприличия приятное в области паха. Открывая глаза, я уже улыбался в предвкушении встречи с виновницей этого удовольствия.

И действительно, передо мной лежала Анни, сосредоточенная и старательная. Её губы нежно скользили по моему члену, а зелёные глаза, время от времени поднимавшиеся на меня, излучали щенячью радость, словно она хотела убедиться, что всё делает правильно.

– Доброе утро, – сказал я чуть осипшим голосом, который, тем не менее, сохранял тепло и шутливую нотку. – Надеюсь, у тебя оно такое же доброе, как у меня сейчас.

Анни не ответила словами – её рот был занят – но её глаза вспыхнули от радости, а уголки губ приподнялись в лукавой улыбке, не прерывая её действий.

Я откинулся на подушки, ощущая, как тепло разливается по всему телу. Я наблюдал за её движениями, её стараниями, и невольно чувствовал гордость. За прошедшие сутки Анни многому научилась, и в этом, безусловно, была и моя доля участия.

Её губы мягко двигались вверх и вниз, язык нежно ласкал чувствительную головку, а руки сжимали ствол, задавая ритм. Она уже не робела, как раньше, но её действия всё ещё были немного неловкими, словно она искала идеальный ритм. Это только усиливало моё удовольствие.

Я глубоко вздохнул, почувствовав, что момент приближается.

– I’m close, Анни, – предупредил я, ожидая, что она остановится или хотя бы ослабит хватку. («Я близок, Анни».)

Но вместо ответа она только усилила давление, её губы сжались крепче, а движения стали быстрее. Её решимость довести меня до конца вызывала одновременно и восхищение, и возбуждение.

Я не выдержал и кончил, громко выдыхая. Мои мышцы напряглись, а затем расслабились, когда я почувствовал, как её рот принимает всё до последней капли. Она сделала это с лёгкостью, не оставив себе другого выбора.

Облизав мой член, она подняла голову, её лицо светилось гордостью и лёгким смущением.

– Dobloye Utlo! («Доблое утло!») – сказала она, старательно выговаривая слова.

Я рассмеялся, чувствуя, как тепло разливается в груди.

– You are beautiful, – ответил я, переходя на английский. («Ты прекрасна.»)

Её глаза вспыхнули, а лицо озарилось улыбкой. "Какой же она всё ещё ребёнок", – подумал я. – "Ребёнок с тяжёлой судьбой, но с удивительно сильной волей."

Я притянул её к себе, укладывая на то место, где до этого лежал сам, целуя сначала её губы, а затем скользнув вниз – к шее. Мои поцелуи были мягкими, ласковыми, они спускались ниже, к ключицам, затем к её груди. Я остановился, целуя её соски, ощущая, как её тело откликается на каждое прикосновение.

Анни задыхалась, её пальцы сжимали края простыни, а плечи дрожали.

Мои губы продолжили свой путь вниз, я целовал её живот, мягкий и нежный, а затем остановился у её лона. Я раздвинул её губки языком, осторожно целуя внутренние складки. Её дыхание стало громким, почти прерывистым. Её бёдра слегка подались вперёд, а руки сжали простыню ещё крепче.

– I'm going to the bathroom and take a shower, («Я в туалет и в душ.») – наконец сказал я, поигравшись с ее клитором и вызвав у нее небольшой оргазм. – I take it everyone's already awake? (Я так понимаю, все уже проснулись?)

Она кивнула, её лицо всё ещё было раскрасневшимся, а дыхание неровным.

Не удержавшись, помогая ей подняться, я слегка шлёпнул её по попке, отчего она взвизгнула, скорее от неожиданности, чем от боли.

– Then make me breakfast, – добавил я с шутливой строгостью.

Анни хихикнула, убегая из комнаты. Но, остановившись у двери кухни, она обернулась и сказала на английском:

– Everything is ready… (Уже всё готово) – она запнулась, явно подбирая слово. Её глаза вспыхнули от нахлынувшей уверенности, и она добавила, старательно выговаривая: – Liedjevoika. («Льеджевойка.»)

Я рассмеялся, понимая, что она пыталась сказать и откуда она знает это слово. Так Кури называла Мартина на пляже.

– Ле-же-бо-ка, – поправил я её, произнося слово медленно и чётко.

Она ответила мне звонким смехом, который, казалось, разносился по всему дому, пока я направлялся в душ.

Выйдя из туалета, я зашёл в ванную. Быстро плеснув холодной водой на лицо, я даже не стал чистить зубы. Мой взгляд скользнул по раковине, где стояли три зубные щётки.

"Всё верно", – подумал я. – "Анни, Кури и Мартин. Один я ленюсь."

На секунду мне стало неловко, но я тут же успокоил себя: "Почищу потом." С этими мыслями я направился на кухню.

Анни и Курай уже были там. Анни, как и я, была полностью обнажённой, а Курай, неожиданно, нет, на ней были надеты трусики и накинута на плечи рубашка. Она сидела за столом, сосредоточенно печатая что-то на ноутбуке.

Я прошёл мимо, наклонился и легко поцеловал её в макушку, краем глаза заметив на экране имя абонента. Взяв свою кружку с ещё тёплым кофе, я облокотился на раковину и сделал несколько глотков.

– Джеру привет, – сказал я, зная, что это за человек.

Курай кивнула, не отрывая взгляда от монитора.

– Хорошо, что он тебя не слышит, – ответила она с лёгкой усмешкой. – Ты же знаешь, что Джером ненавидит, когда его имя сокращают.

– У всех свои недостатки. Что он хотел?

– Он ничего, – её пальцы на мгновение замерли на клавиатуре, прежде чем продолжить движение. – Это я ему пишу. Хочу предложить нашим зайчатам и котятам переезд в Париж. Спрашиваю у Джерома, есть ли местечко для помощника.

Я нахмурился, чувствуя, что она что-то недоговаривает, ведь она не упомянула Анни.

– *И что ещё? – спросил я, уточняя.

– Ну, и хочу попросить Лиссу взять Анни под опеку и подготовить её для кастинга в наше агентство. Всё же сейчас в моде такие хрупкие девушки, как она. Да и мальчики вроде Мартина тоже подходят. Правда, не знаю, как правильно им это предложить, чтобы они не подумали, что мы пытаемся навязать им свою жизнь.

Я задумчиво отпил ещё кофе, раздумывая, стоит ли посвящать Курай в то, что узнал ночью.

– Может, не переживать насчёт этого. – решив, что это признание не повредит. – За Мартина не скажу, а вот этот зеленоглазый заяц вполне неплохо понимает русский.

Курай подняла взгляд от ноутбука, явно удивлённая моими словами.

– Да?

Она посмотрела на Анни, чьё лицо раскраснелось от лёгкого смущения, но в её глазах играла лукавая улыбка.

– Негодяйка, – добавила Курай, прищурив глаза. – Ты всё поняла?

Анни с трудом сдержала смех, но ответила на английском языке:

– Not everything. My Russian is very weak. I don’t speak it much, and I only understand bits and pieces. But I think you were talking about work and Paris? («Не всё. Мой русский довольно слаб. Я давно на нём не говорю и понимаю только частично. Но, кажется, вы говорили что-то о работе и Париже?»)

Курай улыбнулась, но, глядя на неё, было ясно, что она прикидывает, как лучше всё объяснить.

– Then we'll wait for Martin, (Тогда дождёмся Мартина) – сказала она, тоже переходя на английский и переведя взгляд обратно на монитор. – And then I will announce my suggestions. Besides, it's still unclear.… (И уже тогда я озвучу свои предложения. К тому же пока неясно…)

Она замолчала, сосредоточенно вчитываясь в пришедший ответ Джерома. Её лицо чуть расслабилось, и она кивнула самой себе.

– But no, it's okay. So we're waiting for Martin. (А нет, всё в порядке. Значит, ждём Мартина.)

Я поставил кружку на стол, слегка потянувшись, и направился к двери.

– Нэсс, ты куда? – спросила Курай, даже не отрывая взгляда от экрана.

– Курить, – коротко ответил я, уже выходя на балкон.

За спиной я услышал лёгкий смешок Анни, и её голос, теперь более уверенный:

– Don’t forget, lazy boy! Breakfast is ready! («Не забудь, лентяй! Завтрак уже готов!»)

Я усмехнулся, выходя на свежий воздух и позволяя запаху утреннего ветра освежить мои мысли.

Когда я вернулся с балкона, Анни уже была одета. На ней были футболка и трусики, которые я узнал как вещи Курай. Хрупкая, миниатюрная, с идеальной кожей и детским лицом, которое сейчас казалось взрослее из-за лёгкой напряжённости в её позе. Густые платиновые волосы, слегка растрёпанные, обрамляли её лицо, а зелёные глаза, казалось, ловили каждый шорох в комнате.

"Приодеть их, что ли?" – мелькнула мысль.

Мы с Курай уезжали сегодня. Возможно, навсегда попрощаемся с ними. Я понятия не имел, какой выбор они сделают, но знал одно: эти двое, несмотря на всю свою хрупкость, таят в себе больше силы, чем можно было бы подумать. Особенно она — этот "зайчонок" с её невероятной внутренней волей.

Я обратил внимание на Курай, которая, закинув ногу на ногу, сидела за столом. Её стройная и женственная фигура словно подчеркивала непринуждённую позу. Хотя она всегда казалась расслабленной, я знал, что за этой маской скрывается холодный ум и непоколебимая уверенность в себе.

"Как же они отличаются друг от друга", – подумал я, глядя на них обеих. Анни напоминала нежный, хрупкий цветок, который только начинает раскрываться, в то время как Курай уже была зрелой женщиной, готовой к любым вызовам жизни.

Когда вернулся Мартин, Курай закрыла ноутбук и подняла взгляд на них.

– Anni, Martin, – начала она серьезным голосом. – How much are you ready to change your life? («Насколько вы готовы изменить свою жизнь?»)

Её слова прозвучали как вызов, и я заметил, как Анни напряглась. Она взглянула на Курай, её зелёные глаза расширились, а руки мелко задрожали.

Мартин попытался ответить первым:

– We… we are ready. I think so. («Мы… мы готовы. Думаю, да»)

Но его голос дрожал, и было очевидно, что он сам не уверен в своем ответе.

Анни повернулась к нему, её лицо покраснело, и она резко выпалила на эстонском:

– Ära valeta neile, kui sa ise pole kindel! («Не ври им, если сам не уверен!»)

Мартин попытался оправдаться:

– Aga ma arvan, et olen valmis… («Но я думаю, что готов…»)

Но Анни не дала ему договорить, перебив с неожиданной силой:

– Arvad? Sa arvad? Kui sa tõesti arvad, siis jää siia. Ma olen valmis, isegi kui ma ei tea, mida nad meile pakuvad! («Думаешь? Ты думаешь? Если ты действительно думаешь, то оставайся здесь. Я готова, даже если я не знаю, что они нам предлагают!»)

Её голос звенел уверенностью, словно она только что сделала важный выбор за них обоих.

"Пипец котёнку", – мелькнула у меня мысль. "Если у Анни уже сейчас такой характер, то что будет через пару лет? Она превратится в женщину, которая будет верёвки вить из мужчин и не только из них. Её внешность – это идеальная ловушка. Хрупкое тело, нежные черты лица, эти зелёные глаза, которые могут выглядеть как у потерянного ребёнка, а в следующий миг полыхать огнём. Это оружие, которое она пока ещё учится использовать, но научится быстро."

Анни, вероятно, осознав, что её эмоциональная вспышка привлекла внимание, поспешила извиниться:

– I’m sorry. («Простите».)

Но, несмотря на свои извинения, она продолжала с решимостью:

– Our life was hard. The orphanage… it was like a prison. Bars on windows, cold rooms, old furniture — everything was old and broken. («Наша жизнь была тяжёлой. Приют… это было как тюрьма. Решётки на окнах, холодные комнаты, старая мебель — всё было старым и сломанным».)

Её голос звучал всё более напряжённо, но она не останавливалась:

– Outside, you could see life. People, cars, normal families. But inside… nothing changed. Ever. («Снаружи ты мог видеть жизнь. Людей, машины, нормальные семьи. Но внутри… ничего не менялось. Никогда».)

Она сделала паузу, а затем продолжила, её голос стал чуть тише, почти дрожащим:

– There were people at the fence. Men, sometimes women. They called us. Offered money. Money for… touching. Kissing. Sucking. («За забором были люди. Мужчины, иногда женщины. Они звали нас. Предлагали деньги. Деньги за… прикосновения. Поцелуи. Минет».)

Курай, взяв мои сигареты и получив мой разрешающий кивок, закурила, внимательно слушая Анни. Я наблюдал за ней и заметил, как её взгляд становился всё более холодным.

– Some girls thought it was normal. It was just part of life. Boys too. Some even sneaked out. They let those people touch them, lick them. Or they… they gave their bodies. («Некоторые девочки думали, что это нормально. Это была часть жизни. И мальчики тоже. Некоторые даже пробирались туда. Они позволяли этим людям трогать себя, лизать. Или… они давали свои тела».)

"Чёртовы ублюдки, " – подумал я. – "Это нельзя было скрыть от руководства. Они наверняка знали об этом и, возможно, сами направляли клиентов к нужным детям. Доля, бизнес, грязь".

Мои глаза остановились на Курай. Она слегка склонила голову, выпуская дым и слушая Анни. Её рубашка соскользнула с одного плеча, открывая тонкую линию ключицы. Но в этот момент я видел не её тело, а её реакцию — холодную, отчуждённую снаружи, но внутри я знал, что она кипит от гнева.

"В таких условиях эта девочка смогла сохранить себя. Сохранить Мартина. И при этом остаться такой красивой, нежной, но сильной. Это настоящий феномен".

Анни закончила:

– We never did that. We couldn’t. It was disgusting. It was wrong. («Мы никогда этого не делали. Мы не могли. Это было отвратительно. Это было неправильно.»)

Её слова звучали как декларация, как манифест того, кем она хочет быть. Мартин тихо кивнул, подтверждая её слова.

"Она – лидер, " – подумал я. "Именно она будет той, кто вытянет их обоих. Её воля – это стальной клинок в бархатных ножнах."

Анни продолжала свой рассказ, её голос звучал твёрдо, но в нём слышались отголоски горечи.

– We stayed strong. It was not easy, but we never gave up. We didn’t let them break us. («Мы оставались сильными. Это было нелегко, но мы не сдавались. Мы не позволили им сломать нас.»)

Она посмотрела на Мартина, который сидел рядом, будто ожидая его подтверждения. Он кивнул, но молчал, оставляя ей возможность продолжить.

– Some of the girls and boys… those who left before us… they came back sometimes. To visit the directors, or maybe just to show off. («Некоторые девочки и мальчики… те, кто ушёл до нас… иногда возвращались. Чтобы навестить директоров или, может быть, просто похвастаться.»)

Анни замолчала на мгновение, словно вспоминая, а потом добавила, её голос стал чуть тише:

– They looked so… different. They were loud, vulgar. The girls wore bright, revealing clothes, showing everything. Some of them were overly polite, acting like they were high-class ladies. But you could see through it. They were just pretending. («Они выглядели так… по-другому. Они были громкими, вульгарными. Девочки носили яркую, откровенную одежду, показывая всё. Некоторые из них были слишком вежливыми, изображая высококлассных дам. Но это было видно насквозь. Они просто притворялись.»)

Я слушал её слова, а перед глазами вставали образы. Я представлял, как эти "гости" приходили в приют, чтобы показать, чего они "добились".

"Люди вульгарны. Это их природа, – подумал я. – Те, кто сумел выбраться, теперь хотят казаться лучше других. Но их суть остаётся неизменной: громкость, показуха, стремление к признанию. В конце концов, что они могут доказать? Что стали успешными? Их успех – это дешёвая мишура, прикрывающая пустоту."

Анни продолжила:

– The directors didn’t care. They smiled, shook their hands, but it was obvious… they didn’t respect them. They just took their gifts or money and let them leave. («Директоры не заботились. Они улыбались, жали им руки, но это было очевидно… они их не уважали. Они просто брали их подарки или деньги и отпускали.»)

Её губы сжались, а глаза сверкнули.

– And when it was our turn, when we turned eighteen, they called us to the office. («И когда подошла наша очередь, когда нам исполнилось восемнадцать, они вызвали нас в офис.»)

Я почувствовал, как напряжение в её голосе усиливается, а её руки сжались в кулаки.

– They gave us our "directions." A small apartment outside the city, in some village. Two hours to get to the port or cleaning office. And our jobs. Me – to clean toilets. Outside toilets. And Martin – a dock worker. («Они дали нам наши "направления". Маленькая квартира за городом, в каком-то посёлке. Два часа до порта или офиса клининга. А наши работы. Мне – чистить туалеты. Уличные туалеты. А Мартину – докером.»)

Она чуть вскинула подбородок, глядя прямо в глаза Курай, словно вызывая её на молчаливый спор.

– They didn’t even try to hide their contempt. Their faces… they were almost smiling, as if they enjoyed throwing us into the dirt. («Они даже не пытались скрыть своё презрение. Их лица… они почти улыбались, будто наслаждаясь тем, что бросают нас в грязь.»)

"Вот они, истинные сволочи, " – подумал я. "Это не просто равнодушие. Это злорадство. Они не просто следуют системе, они наслаждаются её жестокостью."

Я посмотрел на Анни. Её лицо, несмотря на напряжение, оставалось красивым. Но в этой красоте была сила – неподдельная, настоящая. Она была сильнее, чем многие взрослые, которых я знал.

Анни чуть расслабила плечи, будто сбросив груз:

– The job started at six in the morning. But we had to leave at four. Every day. The room they gave us was cold, damp, and smelled like mold. We had nothing. («Работа начиналась в шесть утра. Но нам нужно было выходить в четыре. Каждый день. Комната, которую они нам дали, была холодной, сырой и пахла плесенью. У нас не было ничего.»)

Она вздохнула, её глаза мелькнули на Мартина, который, казалось, стеснялся её рассказа.

– But we didn’t give up. We couldn’t. We promised each other we would get out. And we did. («Но мы не сдались. Мы не могли. Мы пообещали друг другу, что выберемся. И мы сделали это.»)

"Именно это я уважаю, " – подумал я, глядя на неё. "Не жалобы, не нытьё. А действия. Она знала, что её ждёт, но не сдавалась. Именно такие люди достойны шанса."

Анни продолжала говорить, её голос начал дрожать, словно от тяжёлого груза воспоминаний.

– We tried to live with what they gave us. The room was cold, damp, the smell of mold was everywhere. And our jobs… they paid us almost nothing. («Мы пытались жить с тем, что они нам дали. Комната была холодной, сырой, запах плесени был повсюду. А наша работа… нам почти ничего не платили.»)

Её взгляд стал рассеянным, словно она снова оказалась там, в той тёмной комнате, с ледяным воздухом и гнетущей тишиной.

– The first time we got paid, it was… it was like a joke. Just enough to buy some food and pay for the bus to work. Nothing else. («Когда нам заплатили впервые, это… это было как шутка. Хватило только на еду и оплату автобуса до работы. Больше ничего.»)

Она замолчала, а её дыхание стало прерывистым.

– And we realized… our release was in spring, and we barely survived, warming each other with our bodies. It’s summer now, but what will happen in winter? I can’t even imagine.

(«И мы поняли… наш выпуск был весной, и мы едва не околели, греясь друг о друга. Сейчас лето, но что будет зимой? Я даже не представляю.»)

Её голос стал громче, и в нём слышалась боль, горечь, внутренний крик:

– They didn’t care! They didn’t care if we died there! We were just numbers to them, just statistics! («Им было всё равно! Им было всё равно, умрём мы там или нет! Мы были просто цифрами для них, просто статистикой!»)

Её слова повисли в воздухе, и я почувствовал, как сжимаются мои кулаки.

"Сволочи, " – мелькнуло у меня в голове. "И ведь таких мест тысячи, а то и миллионы. Их система не оставляет места для человечности. Просто перерабатывает людей, оставляя их сломанными, если не уничтоженными."

Анни перевела дыхание и продолжила:

– We talked every night. What could we do? Where could we go? We knew we couldn’t stay. We had to leave. («Мы говорили об этом каждую ночь. Что мы могли сделать? Куда мы могли пойти? Мы знали, что не можем оставаться. Мы должны были уйти.»)

Она чуть повернулась к Мартину, будто ища поддержки.

– Poland was an option. Some people we knew talked about it. But… they said it wasn’t easy there. No jobs, no help. Only hard work for nothing. («Польша была вариантом. Некоторые из тех, кого мы знали, говорили об этом. Но… они сказали, что там не было легко. Нет работы, нет помощи. Только тяжёлый труд за ничего.»)

– Finland? It was close. But too expensive. We’d never make it. («Финляндия? Это было близко. Но слишком дорого. Мы бы не справились.»)

Она сделала паузу, её голос стал более задумчивым:

– England… everyone talks about England. But how could we even get there? We had no passports, no money. («Англия… все говорят об Англии. Но как мы могли даже попасть туда? У нас не было паспортов, не было денег.»)

Анни опустила взгляд, и её голос стал тише, почти шёпотом:

– And then we thought about Russia. They call it the "Evil Empire" in the West. But… people said there were opportunities. That it was easier to find work. («И тогда мы подумали о России. Её называют "Империей зла" на Западе. Но… люди говорили, что там есть возможности. Что там легче найти работу.»)

Я заметил, как её взгляд стал чуть ярче, а голос – твёрже.

– So, we left. We packed everything we had, which wasn’t much, and we went to Narva. Just to see if it was true. («И мы уехали. Мы собрали всё, что у нас было, а это было не много, и мы отправились в Нарву. Просто посмотреть, правда ли это.»)

Я смотрел на неё, и меня накрыла волна уважения. Они остались целыми, сохранили себя, несмотря на всё это.

"И эти дети ещё думают о будущем, " – мелькнуло у меня в голове. "У них есть сила, которой многим взрослым не хватает."

Я перевёл взгляд на Курай. Она всё ещё курила, её глаза были прикованы к Анни. В этой позе – с чуть приподнятым подбородком, с одной ногой, покачивающейся в воздухе, – она выглядела идеально.

"И она это понимает, " – подумал я. "Она знает, что у этих двоих есть потенциал. Это их шанс."

Анни закончила свой рассказ, её голос замер в напряжении, как будто слова, которые она только что произнесла, оставили её без сил. Она сидела с прямой спиной, но её взгляд был устремлён в стол, избегая встречаться с нашими глазами.

Тишина накрыла кухню. Ни я, ни Курай, ни Мартин не сказали ни слова. Казалось, что даже воздух стал тяжелее.

Курай, сидевшая напротив, лениво стряхнула пепел в блюдце, которое я ей подал. Она допила свою сигарету до фильтра и посмотрела на меня с лёгким вопросом в глазах, мол, что с этим делать.

Я взял окурок, сделал глубокую затяжку, ощущая, как горьковатый дым наполняет лёгкие. После этого я подошёл к раковине и потушил окурок под струёй воды. Звук шипения нарушил тишину, но никто не обратил на это внимания.

Курай наконец откинулась на спинку стула, перевела взгляд на Мартина и Анни и спокойно начала говорить:

– So, here’s the thing. («Итак, вот что.»)

Её тон был ровным, без эмоций, но её слова сразу привлекли внимание. Анни подняла голову, и её зелёные глаза снова блеснули тревогой.

– I spoke to Jérôme, – продолжила Курай, делая акцент на имени. («Я поговорила с Джеромом.»)

Я заметил, как Мартин нахмурился, пытаясь понять, о чём идёт речь.

– Jérôme runs a studio in Paris. He’s looking for assistants. I thought… maybe you could fit. («Джером управляет студией в Париже. Он ищет помощников. Я подумала… возможно, вы подошли бы.»)

Её слова прозвучали просто, как будто это было самое обычное предложение в мире.

Мартин выглядел удивлённым, но не успел ничего сказать, потому что Курай уже обратила внимание на Анни.

– And I also sent some photos to my sister, Lissa. From our little photo session at the castle. («А ещё я отправила несколько фотографий своей сестре, Лиссе. С нашей маленькой фотосессии в замке.»)

Я увидел, как Мартин резко повернулся к девушкам, удивление было написано на его лице.

– Photos? («Фотографии?») – спросил он, глядя то на одну, то на другую.

Курай пожала плечами, никак не реагируя на его удивление.

– Yes, photos. I thought Lissa would like them. («Да, фотографии. Я подумала, что Лиссе они понравятся.»)

Но это был не Мартин, а Анни, кто проявил настоящую реакцию. Она резко опустила голову, а её лицо залилось краской.

"Ну вот опять, " – подумал я, наблюдая за её реакцией. "Этот зайчонок просто не может не краснеть. Надо будет что-то с этим сделать. Впрочем, если её Лисса и Курай возьмут под своё крыло, они справятся. Но всё-таки, что такого нафоткала Курай, что Анни так стесняется?"

Я перевёл взгляд на Курай, которая как будто не замечала смущения своей подруги.

– Lissa loved them. She called me right after and said, "I need this cutie in Paris by the end of the month." («Лисса была в восторге. Она сразу мне позвонила и сказала: "Мне нужна эта прелесть в Париже к концу месяца."»)

Анни ещё больше опустила голову, а её платиновые волосы скрыли лицо. Но её алые ушки, выглядывающие из-за волос, выдавали её состояние.

– She also said, "I just want to squeeze her, she’s so adorable." («Она ещё сказала: "Я просто хочу потискать её, она такая милашка."»)

Курай сделала вид, что не замечает этого смущения, и продолжила:

– If you’re in Paris by the end of the month, she’ll start training you. Teach you everything you need to know to pass the casting at our agency. («Если ты будешь в Париже к концу месяца, она начнёт тебя тренировать. Научит всему, что нужно, чтобы пройти кастинг в нашем агентстве.»)

Анни только кивнула, не поднимая головы.

Курай повернулась к Мартину, её взгляд был слегка насмешливым.

– As for you, Jérôme has a place for assistants. But… boys like you are also in demand in modeling agencies. If you want, Lissa can work with you too. («Что касается тебя, у Джерома есть место для ассистентов. Но… такие мальчики, как ты, тоже неплохо ценятся в модельных агентствах. Если хочешь, Лисса может заняться и тобой.»)

Мартин, который до этого выглядел вполне спокойно, внезапно покраснел. Его лицо залилось краской, а он сам отвернулся, словно пытался спрятать своё смущение.

"Ха, " – подумал я, с трудом удерживая смех. "Похоже, это их стандартная реакция. Эти двое буквально соревнуются, кто из них краснеет быстрее."

Курай ухмыльнулась, заметив его реакцию.

– Relax, darling. No one’s forcing you. But it’s a good opportunity. («Расслабься, дорогой. Никто тебя не заставляет. Но это хорошая возможность.»)

Я не удержался и подхватил её тон:

– And who knows? Maybe you’ll be the next fashion icon. («А кто знает? Может, ты станешь следующей иконой моды.»)

Мартин покачал головой, но его улыбка, хоть и неловкая, показала, что он оценил шутку.

Анни, всё ещё скрывая лицо, тоже тихо усмехнулась.

"Вот так, " – подумал я, глядя на них обоих. "Эти двое ещё не понимают, какой шанс им выпадает. Но они справятся. С таким стержнем, как у Анни, и поддержкой Мартина – у них всё получится."

Анни тяжело вздохнула, словно пытаясь собраться с мыслями. Её взгляд поднялся, и она твёрдо посмотрела на Курай. В её глазах читались сомнение и решимость одновременно.

– Kuri, thank you so much for caring about us and giving us this incredible opportunity to rise to a place we could never have reached on our own. And I would love to accept it. («Кури, огромное спасибо за то, что так заботишься о нас и даёшь этот невероятный шанс подняться туда, куда мы никогда бы не дошли сами. И я бы с радостью его приняла.»)

Она снова вздохнула, её плечи слегка поникли, а взгляд опустился вниз. Её лицо выражало внутреннюю борьбу, которая длилась уже давно.

– I still want to accept it, – продолжила она, откинув волосы с лица. («Я всё ещё хочу его принять.»)

Её зелёные глаза блестели, а по щекам текли слёзы.

– But we don’t have the money. Not to live in Paris, not even for the flight. And to ask you for this too… Kuri, you said it yourself, we are strangers. And I understand why. That’s why we have to decline. («Но у нас нет денег. Не чтобы жить в Париже, даже не на перелёт. А просить у вас ещё и это… Кури, ты сама сказала, что мы чужие. И я понимаю почему. Поэтому мы вынуждены отказаться.»)

Курай чуть приподняла бровь, откинулась на стуле и повернулась ко мне. Её взгляд был вопросительным.

Я пожал плечами, молча давая понять, что готов поддержать эту авантюру.

– Young people, don't look for problems where there aren't any, – сказал я, опираясь на стол. («Молодёжь, не ищите проблем там, где их нет.»)

Анни и Мартин посмотрели на меня, их лица выражали смесь удивления и надежды.

– We said we’re ready to help. I had another option, but Kuri’s proposal is far more interesting in terms of development and opportunities. From my side, I’m ready to open a credit limit for you. You’ll just pay it back over time. («Мы сказали, что готовы помочь. У меня был другой вариант, но предложение Кури куда интереснее с точки зрения развития и возможностей. Со своей стороны, я готов открыть для вас кредитный лимит. Просто будете его погашать со временем.»)

Анни замерла, её лицо на мгновение стало неподвижным, а затем озарилось счастливой улыбкой.

– Thank you, – её голос дрожал от эмоций. («Спасибо.»)

Её глаза наполнились радостью, которую она больше не могла скрывать.

– Then we would gladly and gratefully accept your offer. («Тогда мы с радостью и благодарностью примем ваше предложение.»)

– Perfect! – хлопнула в ладоши Курай, её глаза блеснули озорством. («Отлично!»)

Она поднялась со стула и сложила руки на груди, изучающе смотря на них.

– Now I’ll need your documents and details to send them to Lissa and Jérôme. But that can wait. For now, help us pack. With all our adventures… – она хитро посмотрела на них, её тон был слегка игривым. («Теперь мне понадобятся ваши документы и данные, чтобы переслать их Лиссе и Джерому. Но это можно позже. А пока помогите нам собраться. С нашими приключениями…»)

Её взгляд остановился на Анни и Мартине, которые, как и ожидалось, снова покраснели.

– …I didn’t manage to do much. («…я почти ничего не успела сделать.»)

"Ну вот опять, " – подумал я, заметив, как их лица заливаются краской. "Эти двое точно станут ходячим воплощением смущения, если их вовремя не направить. Но это уже задача для Лиссы и Курай."

Я наблюдал за их реакцией, одновременно отмечая, как искренне и чисто они радуются. Эти двое, несмотря на весь свой опыт, сохраняли в себе что-то детское и чистое. Это вызывало у меня уважение и даже немного зависти.

– Let’s not waste time, then, – сказал я, поднимаясь. («Тогда давайте не терять времени.»)

Я направился к комнате, готовясь помочь с упаковкой, а в голове мелькнула мысль: "Кажется, этот день станет началом их новой жизни. А дальше всё зависит только от них."

Мы заканчивали собирать вещи. Удивительно, как мало их оказалось у всех, учитывая насыщенные события последних дней. Курай, как обычно, двигалась уверенно и размеренно, завершала проверку сумок. Когда всё было готово, она достала из своей сумочки свежее бельё и одежду, аккуратно положив их на тумбочку.

– Finally, – сказала она, выпрямляясь и потягиваясь. («Наконец-то.»)

Её голос был спокойным, но в её движениях читалась привычная уверенность.

Она безо всякого смущения сняла с себя трусики, оставшись полностью обнажённой. Её кожа светилась в утреннем свете, линии её тела были изящными и завораживающими. Я заметил, как Мартин, словно по рефлексу, отвернулся, его щеки чуть порозовели.

Анни, напротив, не могла оторвать глаз от Курай. Её взгляд был полон восхищения, почти благоговения. Это было не просто любопытство, это был восторг, смешанный с завистью и восхищением.

Курай заметила этот взгляд и, не удержавшись, наклонилась к Анни, коснувшись её губ своими. Это был лёгкий поцелуй, почти невесомый, но Анни, словно очарованная, подняла руки и закинула их на шею Курай, углубив поцелуй.

Они засмеялись, их смех был лёгким, искренним, и в следующий момент обе рухнули на кровать, запутавшись в одеяле.

Курай мягко убрала светлые локоны с лица Анни, её глаза светились теплом. Она вновь наклонилась к девушке, их губы встретились. Но в этот раз Курай осторожно прикусила нижнюю губу Анни, заставив её сладко выдохнуть.

Анни, похоже, вдохновлённая её действиями, вдруг перевернула Курай, аккуратно прижимая её к кровати.

Курай не сопротивлялась, лишь усмехнулась, позволяя Анни взять инициативу.

Анни начала осторожно целовать шею Курай, её движения были неловкими, но искренними. Она двигалась медленно, покрывая поцелуями ключицы, плечи, спускаясь к груди. Её руки слегка дрожали, но в этом было что-то трогательное – эта смесь неуверенности и желания.

Я стоял у двери, наблюдая за ними, и не мог не отметить, насколько они были разными. Анни – нежная, почти невинная в своём выражении страсти, и Курай – зрелая, уверенная в себе, отдающая контроль с лёгкой усмешкой.

"Вот такие моменты, " – подумал я, "наверное, и есть настоящая красота человеческих отношений – когда люди открываются друг другу, не скрывая ни своей уязвимости, ни желаний."

Курай лежала на кровати, её глаза светились мягкой улыбкой, а движения были расслабленными, но полными скрытой энергии. Анни, оказавшись сверху, сначала колебалась, словно не до конца понимая, как начать. Её губы, всё ещё покрасневшие от поцелуев, дрожали, но взгляд был полон решимости.

Она осторожно наклонилась, касаясь губами шеи Курай. Её движения были мягкими, почти трепетными. Сначала неуверенно, но с каждым новым поцелуем она становилась смелее.

Курай подняла руку, провела ладонью по спине Анни, одновременно поддерживая её. Её прикосновения были лёгкими, ободряющими.

– Take your time, dear. Feel it. Enjoy it. («Не спеши, дорогая. Почувствуй это. Наслаждайся.»)

Эти слова прозвучали шёпотом, но их смысл заставил Анни улыбнуться.

Её губы продолжали спускаться, оставляя след на ключицах Курай. Анни на мгновение остановилась, взглянула на её грудь, которая едва поднималась и опускалась от ровного дыхания.

Её руки, дрожащие от волнения, осторожно коснулись груди Курай. Пальцы провели по нежной коже, слегка задевая тёмные ореолы. Анни словно изучала её, наслаждаясь текстурой и теплотой её тела.

Курай накрыла её руку своей, мягко направляя.

– Like this, – сказала она, чуть сжимая её ладонь, показывая, как ласкать её. («Вот так.»)

Анни кивнула, а её губы вновь нашли своё место, в этот раз на груди Курай. Она осторожно поцеловала одну грудь, затем другую, её дыхание становилось всё более неровным.

Курай видела, как одежда Анни мешала ей двигаться свободно. Её пальцы скользнули вниз, легко зацепив край футболки.

– Let’s make it easier, dear. («Давай сделаем это проще, дорогая.»)

Анни взглянула на неё, её щёки залились румянцем, но она не сопротивлялась. Курай мягко помогла ей снять футболку, стянув её через голову, и бросила на край кровати.

Её взгляд скользнул по телу Анни – хрупкому, но прекрасному в своей естественности. Она улыбнулась, её пальцы чуть коснулись боков Анни.

– Beautiful. («Прекрасно.»)

Эти слова вызвали ещё больше смущения у Анни, но она улыбнулась в ответ.

Курай провела рукой по бедру Анни, легко задевая ткань её трусиков.

– Now this. («Теперь это.»)

Анни чуть напряглась, но её взгляд оставался решительным. Она приподнялась, позволяя Курай стянуть трусики, которые упали к их ногам.

Курай вновь подняла взгляд на Анни, её глаза были полны тепла.

– You’re perfect. Don’t ever doubt it. («Ты идеальна. Никогда не сомневайся в этом.»)

Эти слова словно развеяли последние остатки напряжения. Анни почувствовала себя свободнее, её движения стали более уверенными. Она вновь наклонилась к Курай, покрывая её тело нежными поцелуями, от шеи до бедер.

Каждое её прикосновение было пропитано искренностью, её дыхание смешивалось с дыханием Курай, создавая атмосферу полного доверия и близости.

Анни, уже не стесняясь своей наготы, медленно проводила губами по животу Курай, наслаждаясь её реакцией. Она чувствовала, как под её прикосновениями тело Курай слегка вздрагивает, как её дыхание становится чуть более частым.

Она остановилась у линии бедра, мягко целуя чувствительную кожу, её руки скользнули по талии вниз, чуть сжимая бедра. Её пальцы нерешительно замерли у границы лобка Курай, будто спрашивая разрешения.

Курай встретилась с её взглядом, её глаза светились нежностью и одобрением.

– Go ahead, sweetheart. Don’t be afraid. Just feel me. («Давай, дорогая. Не бойся. Просто почувствуй меня.»)

Эти слова, мягкие и ободряющие, придали Анни уверенности. Она осторожно провела кончиками пальцев по гладкой коже Курай, начиная от её лобка и продвигаясь вниз. Тепло тела Курай, её мягкость, были для Анни чем-то новым и невероятно захватывающим.

Её губы скользнули чуть ниже, по внутренней стороне бедра, оставляя едва ощутимые следы поцелуев. Её пальцы аккуратно раздвинули губки лона Курай, открывая перед ней её тайное и сокровенное.

Анни не могла не заметить, как её дыхание ускорилось. Она чуть прикусила губу, ощущая смесь волнения и любопытства. Её пальцы осторожно провели по влажной линии, изучая текстуру и тепло.

– Like this? («Вот так?») – прошептала она, её голос был почти не слышен.

Курай ответила мягким стоном, её руки скользнули по волосам Анни, слегка поглаживая её.

– Yes, just like that. Don’t stop. («Да, именно так. Не останавливайся.»)

Воодушевлённая её реакцией, Анни добавила больше смелости в свои действия. Её пальцы начали мягко двигаться, исследуя лоно Курай, её движения были плавными и нежными. Она чуть наклонилась, её губы коснулись верхних губок, оставляя лёгкий поцелуй.

Её язык осторожно провёл по чувствительной коже, заставляя Курай слегка выгнуться.

– That’s perfect, darling. You’re amazing. («Это прекрасно, дорогая. Ты невероятна.»)

Анни почувствовала, как её уверенность растёт. Она продолжала ласкать Курай, чередуя движения пальцев и языка. Её поцелуи становились всё более глубокими, а язык ловко двигался, изучая каждую деталь.

Реакция Курай была как музыка для неё – тихие стоны, редкие вздохи, напряжение её тела. Анни чувствовала, как её партнёрша наслаждается каждым её движением.

Когда Курай приподняла бёдра, слегка прижимаясь к губам Анни, та поняла, что двигается в правильном направлении. Её пальцы сосредоточились на самом чувствительном месте, мягко массируя, а язык двигался всё увереннее.

Курай вскрикнула, выгибаясь, её руки на мгновение сжались в простынях. Её оргазм был резким, но одновременно глубоким, её тело расслабилось, а дыхание стало неровным.

Анни приподнялась, глядя на неё, и увидела, как Курай улыбнулась, потянув её к себе.

– You’re incredible, sweetheart. I’m so proud of you. («Ты невероятна, дорогая. Я так горжусь тобой.»)

Анни улыбнулась, её глаза светились счастьем и удовлетворением. Она почувствовала, что сделала что-то важное, что-то, что ещё больше сблизило их.

Курай глубоко выдохнула, её грудь всё ещё вздымалась после пережитого удовольствия. Она улыбнулась, мягко притягивая Анни к себе.

– Now, sweetheart, let me return the favor. («Теперь, милая, позволь мне ответить.»)

Её голос был мягким, но полным уверенности. Анни посмотрела на неё, её глаза всё ещё блестели от волнения и удовольствия, но в них читалось любопытство и доверие.

Курай мягко провела ладонью по щеке Анни, её пальцы опустились к ключицам, затем по линии груди вниз, до талии. Она наклонилась, чтобы поцеловать её в губы, их поцелуй был медленным, тёплым, насыщенным.

Курай осторожно положила Анни на спину, отодвигая пряди волос с её лица. Она наклонилась и оставила нежный поцелуй на её шее, затем на ключицах, двигаясь всё ниже.

Её губы задержались на груди Анни, лаская нежную кожу. Она провела языком по ореолам, а затем слегка прикусила один из них, вызывая у Анни тихий стон.

– You’re so sensitive here, aren’t you? («Ты такая чувствительная здесь, правда?») – прошептала она с лёгкой улыбкой.

Её язык мягко провёл по соскам, круговыми движениями лаская их, а пальцы нежно сжимали другую грудь. Анни тяжело дышала, её руки сжимали простыню, её тело слегка извивалось под ласками.

Курай продолжала спускаться, покрывая живот Анни поцелуями, её губы оставляли влажные следы, вызывая мурашки. Когда она добралась до её бедер, то остановилась, чтобы оставить несколько поцелуев на внутренней стороне.

Её руки нежно раздвинули ноги Анни, открывая перед ней самое сокровенное. Она посмотрела на Анни, её взгляд был одновременно тёплым и игривым.

– You’re perfect. Let me show you. («Ты идеальна. Позволь мне показать тебе.»)

Её губы коснулись верхних губок Анни, оставляя лёгкий, почти невесомый поцелуй. Затем её язык мягко провёл по всей длине, исследуя каждую деталь. Анни тихо вскрикнула, её тело рефлекторно выгнулось навстречу ласкам.

Курай была терпелива, её язык двигался медленно, чередуя долгие, скользящие движения с лёгкими круговыми. Она сосредоточилась на клиторе Анни, лаская его кончиком языка, а её пальцы аккуратно провели по краям лона, исследуя и стимулируя чувствительные зоны.

Анни закрыла глаза, её дыхание стало прерывистым, стоны срывались с её губ.

– Don’t hold back, sweetheart. Let yourself feel it. («Не сдерживайся, милая. Позволь себе это почувствовать.»)

Пальцы Курай нежно проникли внутрь Анни, их движения были ритмичными и уверенными, дополняя ласки её языка. Она внимательно следила за реакциями девушки, увеличивая темп, когда чувствовала, что напряжение в её теле нарастает.

Анни выгнулась, её руки потянулись к голове Курай, словно она хотела ещё большего контакта. Её стоны стали громче, её тело дрожало от нарастающего удовольствия.

– Kuri… I… I’m so close… («Кури… я… я уже близка…») – прошептала она, её голос был полон страсти.

Курай усилила темп, её язык двигался быстрее, пальцы глубже проникали внутрь, ловя каждую реакцию Анни. Внезапно тело девушки напряглось, её спина выгнулась дугой, а громкий крик удовольствия разорвал тишину.

Когда я наблюдал за Курай и Анни, поглощёнными друг другом, моё желание только усиливалось. Курай, стоя на коленях, слегка наклонилась вперёд, её спина изгибалась в идеальной линии, а бёдра слегка подались назад, будто приглашая. Вид её напряжённых, но в то же время расслабленных движений, её нежность в ласках Анни разжигали моё воображение.

Я сделал шаг вперёд, расстегнув ремень и позволив одежде соскользнуть вниз. Моё тело уже давно отреагировало на происходящее, а желание стало почти невыносимым. Я подошёл ближе, мой взгляд задержался на её округлых формах. Курай слегка повернула голову, встретившись со мной взглядом, её губы растянулись в хитрой улыбке.

– Are you joining us? («Присоединишься к нам?») – её голос был низким, почти шёпотом.

Я не ответил словами, вместо этого провёл руками по её бёдрам, чувствуя, как кожа чуть дрожит под моими пальцами. Её тело подалось назад, как будто зная, чего я хочу.

Медленно, намеренно, я провёл головкой вдоль её губок, ощущая их тепло и влажность. Моё движение было осторожным, исследующим, я наслаждался каждой секундой этого контакта. Она ответила тихим стоном, слегка подалась навстречу.

Когда я нашёл вход, я задержался, позволив себе насладиться моментом. Затем медленно, сдерживая дыхание, начал проникать внутрь. Её тело обхватило меня, её тепло было одновременно мягким и обволакивающим. Курай выгнулась, её дыхание стало глубже, её реакции были словно музыка, которая вела меня.

Я начал двигаться, сначала осторожно, затем чуть быстрее, подстраиваясь под её ритм. Мои руки крепче сжали её бёдра, мои толчки становились более уверенными.

– Ness… («Нэсс…») – её голос был едва слышен, но в нём читалось всё: удовольствие, принятие, страсть.

Видя как я проникаю в Курай, Анни чуть повернув голову позвала:

— Martin, come here. (Мартин, иди сюда)

Он подошёл и Анни без разговоров расстегнула его джинсы, доставая его возбуждённый член и потянувшись к нему губами.

Я остановился на мгновение, чуть отстраняясь, наблюдая как Анни ласкает член Мартина и видя что ему нравится ее действия. Анни наклонилась ближе, её губы едва коснулись вершины его напряжённого стержня. На мгновение она замерла, словно давая Мартину ощутить лёгкое, игривое прикосновение своего тёплого дыхания. Затем её язычок начал медленно скользить по чувствительной головке, чертя влажные круги, нежно дразня каждую точку.

Наигравшись с головкой кончик её языка остановился у самого края, словно пробуя его на вкус, а потом её рот обхватил вершину, мягко, но уверенно, пока её рука поддерживала основание, осторожно лаская его.

С каждым движением Анни плавно двигалась дальше, её рот плотно обхватывал его член, а голова начинала покачиваться в ритме, который она задавала сама. Казалось её губы создавали ощущение уюта и тепла, движения были неторопливыми, наполненными ощущением наслаждения от процесса.

Рука Анни медленно скользнула вниз помогая ему сбросить джинсы и трусы, касаясь его бёдер, пока её пальцы не нашли его напряжённые шары. Она начала нежно играться с ними, перекатывая их между пальцами, лёгкие движения добавляли остроты её ласкам. Всё её тело двигалось в согласии с этим ритмом, а взгляд иногда поднимался, чтобы встретиться с его, полным удовольствия и благодарности. Посмотрев за их действиями я вернулся свое внимание к Курай провёдя рукой по ее ягодицам, слегка наклоняясь, чтобы коснуться членом её губок. Затем мои пальцы мягко раздвинули её ягодицы, я провёл головкой по другому входу, исследуя её реакцию. Её тело чуть напряглось, но она не остановила меня, а полько прошептала оторвавшись от ласк Анни:

– You know, you don’t have to be so careful, darling. It’s far from my first time. («Знаешь, тебе не нужно быть таким осторожным, дорогой. Это далеко не первый раз.»)

Я улыбнулся в ответ, проведя головкой вдоль её нежных складок. Мои движения были медленными и изучающими, я наслаждался каждым моментом, каждой её реакцией. Тепло её тела, влажность, которую я ощущал на её коже, возбуждали ещё сильнее.

Медленно я нашёл вход, прижимая головку к её анусу. Её тело чуть напряглось в ожидании, но она сразу же расслабилась, глубоко выдохнув.

– Just take your time, Ness. I trust you. («Не спеши, Нэсс. Я тебе доверяю.»)

Её голос был тёплым и ободряющим.

Я медленно надавил, чувствуя, как её тело поддаётся, принимает меня. Сначала это было тесное, но невероятно нежное ощущение. Её мышцы плотно обхватывали меня, и я слышал, как она выдыхала, привыкая к моему присутствию.

Мои движения были плавными и осторожными. Я делал короткие толчки, позволяя ей привыкнуть. Её дыхание стало рваным, но она не сделала ни одной попытки остановить меня, наоборот, её тело подалось назад, будто подталкивая меня глубже.

– That’s good… just like that… («Всё правильно… вот так…») – прошептала она, её голос был низким и насыщенным.

Я проник глубже, чувствуя, как её тело полностью принимает меня. Её мышцы сжимались и расслаблялись в ритме моих движений. Тепло, которое я ощущал, было почти ошеломляющим.

Когда я начал двигаться увереннее, её стоны стали громче. Она приподняла бёдра, позволяя мне проникать под более удобным углом. Мои руки крепче обхватили её бёдра, мои движения стали ритмичнее.

Её спина изогнулась, и она слегка повернула голову, чтобы бросить на меня взгляд, полный страсти.

– Ness… I love this. Don’t stop. («Нэсс… Я люблю это. Не останавливайся.»)

Её голос был насыщен страстью, её тело полностью расслабилось, принимая меня. Я продолжал двигаться, чувствовал, как Курай подаётся навстречу моим движениям, её спина красиво изгибалась, а ягодицы плотно прилегали ко мне.

Но всё это время она не забывала о том, что перед ней лежала Анни, чьё тело дрожало от её ласк. Её язык скользил вдоль нежной кожи лона Анни, мягко и настойчиво исследуя её самые чувствительные зоны.

Анни стонала выпуская член Мартина изо рта, чтобы вновь погрузить его в тепло своего рта. Она была полностью подчинена воле Курай, чувствуя, как её язык творит чудеса, касаясь клитора, губок и мягко проникая внутрь и желая передать свои ощущения и Мартину.

– Kuri… oh God… I can’t… I can’t… («Кури… о Боже… Я не могу… Я не могу…»)

Её голос срывался на стоны, тело извивалось в ритме ласк, она тянулась к ещё большему удовольствию.

Курай, несмотря на мои толчки, продолжала свою работу. Её губы плотно обхватили клитор Анни, её язык двигался круговыми движениями, вызывая у девушки волны наслаждения.

– You taste so sweet, sweetheart. («Ты такая сладкая, дорогая.») – прошептала Курай, отрываясь на мгновение, её голос был хриплым, насыщенным эмоциями.

Мои движения усиливались, я чувствовал, как напряжение нарастает в моём теле. Курай, подчиняясь моему ритму, всё чаще вздрагивала, её стоны сливались со звуками, издаваемыми Анни.

Анни же выгнулась дугой, её стоны становились громче, тело было на грани.

– Kuri… Ness…Martin... oh my God! («Кури… Нэсс… Мартин... о Боже!»)

Её крик был оглушительным, её тело дрожало в оргазме, волны удовольствия накрывали её с головой. Мартин также не выдержав открывшегося перед ним зрелища замер и его член, не отпускаемых рукой Анни, задёргался выплескивая ей на лицо свой дар.

Я тоже почувствовал, как мышцы Курай сдавливаются вокруг моего члена, как её тело отвечало на мои толчки с невероятной силой. Я глубоко вдохнул, зная, что тоже близок к пику.

– Kuri… I’m so close… («Кури… я уже близко…»)

– Then give it to me, Ness. Fill me. («Тогда отдай это мне, Нэсс. Наполни меня.»)

Её голос был резким, но обволакивающим. Я сделал ещё несколько толчков, погружаясь до самого основания, прежде чем почувствовал, как волна наслаждения накрыла меня.

Тепло разлилось внутри Курай, её тело дрожало от моих последних движений. Она тихо выдохнула, оставляя последние поцелуи на внутренней стороне бедра Анни, которая уже расслабилась и тяжело дышала, всё ещё приходя в себя.

Мы замерли в тишине, наши дыхания смешались, а мир вокруг казался остановившимся. Курай чуть повернула голову, падая на кровать рядом с тяжело дышащей Анни, и её губы изогнулись в довольной улыбке.

927   326 20   +10 [2] Следующая часть