Анни.

Прикрыв глаза, я погрузилась в свои ощущения. Руки Нэсса двигались плавно и уверенно, создавая странное, но приятное чувство, будто каждое напряжение в моём теле растворялось под его прикосновениями. Когда он начал спускаться ниже, массируя мои бёдра и попку, я сначала напряглась, но быстро напомнила себе, что это всего лишь массаж. Его движения были спокойными, ни на мгновение не дающими мне повода для страха.

Я чувствовала, как тепло его ладоней проникает в кожу, как его пальцы осторожно разминают мышцы. Иногда он слегка надавливал, что вызывало странное сочетание дискомфорта и облегчения. Казалось, что он мог читать моё тело, находя именно те места, которые нуждались в заботе.

Услышав приближающиеся шаги, я, повернув голову, увидела, что Мартин и Курай вернулись. На Курай было платье, но она тут же сняла его, бросив рядом с пледом, и подошла ближе, держа в руках бутылку колы. Она поставила ее на столик, а затем, не раздумывая, наклонилась к Нэссу и поцеловала его в губы, а ее волосы при этом слегка коснулись моей спины.

– He gives amazing massages, Аnni, – сказала она, чуть отстранившись, ее голос был легким и насмешливым. («Он делает потрясающий массаж, Анни.») – Especially erotic ones. («Особенно эротический.»)

Ее слова заставили меня замереть. Я приподнялась на локтях и повернулась, чтобы посмотреть на нее.

– What do you mean, erotic massages? («Что значит "эротический массаж"?»)

Она улыбнулась, ее взгляд стал хитрым, почти провокационным.

– Want to try? («Хочешь попробовать?»)

Я почувствовала, как мои щеки слегка покраснели. Но руки Нэсса всё ещё были на моих бедрах, ненавязчиво поглаживая их, и мне не хотелось, чтобы эти ощущения исчезали.

– Yes, – тихо ответила я, вновь ложась, и позволяя своему телу снова расслабиться под его руками. («Да.»)

Курай отошла и уселась рядом с Мартином, который выглядел немного напряженным. Она погладила его плечо, а затем слегка прищурилась, глядя на него:

– Maybe I’ll check Martin’s massage skills, while you enjoy Ness. («А я тогда проверю способности Мартина к этому, пока ты наслаждаешься массажем Нэсса.»)

Ее слова вызвали у меня улыбку. Я закрыла глаза, опустив голову, сосредотачиваясь на своих ощущениях.

А Нэсс продолжил свои движения, но теперь они стали чуть более медленными, будто проверяя мою реакцию. Его пальцы скользили по моей коже, слегка касаясь ее, а затем возвращались с легким нажимом. Я ощутила, как кровь приливает к моим щекам и шее, будто каждая его ласка пробуждала во мне что-то новое.

– Just relax, Ann, – сказал он тихо, его голос звучал так, будто он шептал прямо в мое ухо. («Просто расслабься, Анни.»)

Я послушалась, отпуская последние остатки сомнений. Мое дыхание стало ровным, и тело словно растаяло под его руками.

Он снова начал массаж с моих плеч, его пальцы мягко надавливали на мышцы, снимая напряжение, которое я даже не замечала. Но кроме рук Нэсс теперь использовал язык и губы. Как только руки уходили с разминаемого только что места, их заменяли горячие и нежные поцелуи, наполняя каждую мышцу энергией. Он ловко разминал мои лопатки, а затем опустился ниже вдоль позвоночника. Каждое прикосновение его ладоней, губ и языка разогревало мою кожу, и я наслаждалась этими моментами, почти теряясь в своих мыслях от его ласк.

Пройдя вдоль позвоночника его руки заскользили ниже, к пояснице, а затем к бедрам. Эти движения было плавными, но в них появилась некоторая интимность, которая заставила меня вздрогнуть. Первая реакция тела была вновь напряжение, уходя в защиту, но я тут же вспомнила тот момент в лесу, когда его губы коснулись меня впервые. Тогда это было неожиданно, ошеломляюще, почти пугающе, но в итоге стало одним из самых чувственных моментов в моей жизни. Сейчас его прикосновения вызывали похожие ощущения, но с ними пришло что-то новое — осознание, что я хочу этого.

Его пальцы мягко надавливали на мои ягодицы, осторожно разминая их. Он двигался так уверенно, будто знал каждую грань моего тела. Моя кожа горела под его ладонями, а движущие следом губы только распаляли мою внутреннюю сущность, и тело начинало отвечать ему, невольно подаваясь навстречу его движениям.

Чувствовала, как его ладони перешли на внутреннюю сторону моих бедер, раздвигая их в стороны, но я уже не боялась, а только подчинялась его молчаливым просьбам. Мое дыхание стало прерывистым, и я невольно потянулась к его рукам, когда они пройдясь остановились по мышцам исчезли, а губы так и не появились, будто пыталась удержать его и это мгновение. Я не думала, что делаю. Это было инстинктивное движение, но в нем была вся моя жажда его прикосновений. И его ладони вернулись слегка прижимая мои ноги на голенях, откуда и продолжили свой путь широкими волнообразными движениями вверх, вызывая дрожь в каждом участке моего тела.

Когда его ладони вернулись обратно к плечам я услышала:

– Turn over, Аnni, – сказал он, его голос был мягким, и, хотя в нем звучала нотка желания, Нэсс оставался сосредоточенным на массаже. На том, чтобы доставить мне удовольствие. («Перевернись, Анни.»)

Я улыбнулась, подчиняясь. Медленно переворачиваясь на спину, я чувствовала, как плед обнимает моё тело, а прохладный ночной воздух слегка касался обнажённой кожи. Лунный свет, яркий и серебристый, пробился сквозь густую тьму, озаряя каждую деталь моего тела.

Мои золотистые волосы, разметавшиеся вокруг головы, сверкали как нити из чистого золота. Маленькая грудь с упругими, торчащими сосками, словно приглашала прикоснуться, а каждая тень и отблеск подчёркивали её естественную красоту.

Моё тело раскрылось перед ним – лёгкий изгиб талии, аккуратное лоно, обрамлённое мягкими губками, и небольшой, утончённый капюшон клитора. Лунный свет, словно любопытный художник, играл бликами на влажной коже, подчеркивая блеск, который появился, когда я слегка развела ноги.

– That's right? – произнесла я дерзко, с ноткой наслаждения, чувствуя, как моя смелость заставляет его взгляд застыть на мгновение. (Так?)

Его глаза, теплые и обволакивающие, скользили по моему телу не как у хищника, а как у человека, который искренне восхищается каждой деталью. В этом взгляде было столько нежности, что я знала — в этот момент я могла полностью ему довериться.

– Perfect! – ответил он наклоняясь и касаясь моего тела.

Он снова начал с плеч и ключиц, не отрывая взгляда от моего лица и взгляда моих зеленых глаз, которые вступили в противостояние с его карими, пока его ладони не опустились мне на грудь, заставив вздрогнуть и отвести взор.

– You lose. (Проиграла) – С улыбкой заметил он.

Я только улыбнулась в ответ, чувствуя, как соски вновь твердеют под его пальцами, а потом непроизвольно вздохнула, когда руки опустились ниже и их заменили его губы. Его движения пальцами оставались такими же нежными, а губы творили свою собственную магию. Его язык дразнил вершинки и обводил края ореолов, чтобы вновь сомкнуться на сосках, чуть покусывая их и заставляя мое тело выгибаться.

– You're so sensitive, Anni, – произнес он, отпуская мою грудь и скользнув языком до пупка. Я не ответила, мне просто было хорошо, а его пальцы тем временем стали разминать мой животик и верхнюю часть бедер, описывая плавные круги. Его движения были такими же уверенными, как раньше, но теперь в них появилось больше интимности. Я чувствовала, как мои мышцы поддавались ему, как тепло разливалось по всему телу. (Ты такая чувствительная, Анни)

Его пальцы медленно опустились к лобку, очерчивая его границы и заставляя ноги непроизвольно раздвинуться ещё шире. Это было неожиданно, но невероятно чувственно. Я невольно задержала дыхание, когда они коснулись уже границы моих губок, сначала едва заметно, а затем чуть более уверенно лаская их и лобок. Моё тело открывалось как для него, так и для меня, а я перестаю сопротивляться своим желаниям.

Его прикосновения были мягкими, почти ласковыми, но в них чувствовалась цель. Он исследовал каждую деталь моего тела, изучая, как оно реагирует. Его пальцы скользили по моим губкам, вызывая волну мурашек, а затем остановились на клиторе. Я не могла сдержать стон, который сорвался с моих губ, когда он начал двигаться по кругу, вызывая совершенно новые ощущения, одновременно чувствуя, как один из пальчиков проник туда, где до него не было никого. Он скользил по внутренним стенкам моего влажного лона, чуть надавливая на пленочку девственной плевы и делая кругообразное движения вокруг нее, отчего по моему телу проходили волны наслаждения.

Дыхание стало сбивчивым, а тело — напряжённым. Я вспомнила, как его язык тогда в лесу ласкал мой клитор, как он медленно вводил меня в состояние, где не существовало ничего, кроме удовольствия. Сейчас его пальцы делали то же самое, а его язык порхая вокруг ямочки пупка придавал большую остроту ощущениям ниже, и с каждым движением казалось, что они проникают глубже, не только физически, но и эмоционально.

Я ощащала, как тепло разливается по моему телу, как напряжение внизу живота становится почти невыносимым. Его движения стали чуть быстрее, но всё ещё оставались невероятно нежными. Он чередовал круговые движения с лёгкими надавливаниями, каждый раз вызывая во мне новве волнв удовольствия.

Моё тело под его руками полностью расслабилось, но в то же время напряглось от ожидания. Я чувствовала, как мои ноги раздвигаются ещё шире, давая ему больше доступа. Его пальцы теперь работали на границе моего лона, поглаживая мои губки и клитор, создавая ощущение, будто я нахожусь на грани чего-то огромного.

И вот, наконец, напряжение внизу живота достигло своего пика. Моё тело выгнулось, а из груди вырвался глубокий, протяжный стон. Я почувствовала, как волна удовольствия накрыла меня, оставляя после себя только слабость и дрожь.

Но это было ещё не всё. Я почувствовала, как между ног стало влажно, как моё тело выплеснуло больше, чем я ожидала. Это было одновременно ошеломляюще и невероятно освобождающе и чуточку стыдно. А тело продолжала предавать меня, выплескивая из лона смесь моих соков и мочи.

Я лежала, тяжело дыша, чувствуя, как моё тело, полностью расслабленное, мелко дрожит, но не от холода, а от того, что сейчас произошло. А его пальцы вновь мягко скользнули вокруг лона, и он наклонился ко мне, его взгляд был полон тепла.

– You're divine, Annie, – he said softly, almost in a whisper. – This is the most sensual squirt I've ever seen in my life. («Ты божественна, Анни. Это самый чувственный сквирт, который я когда-либо видел в своей жизни.»)

Я улыбнулась, чувствуя, как нега и от произошедшего, и от его слов разливается по всему телу, и в этот момент знала, что никогда не забуду этот вечер.

Я смотрела на него, на Нэсса, и внутри меня поднималась волна желаний, которую я едва контролировать. Его сильное, но спокойное тело, его уверенность, его мягкий, заботливый взгляд – всё это тянуло меня к нему. Я хотела его. Хотела почувствовать его тяжесть, его прикосновения, его дыхание рядом с моим. Моя кожа горела от одного лишь взгляда на него, и я знала, что он тоже хочет меня. Его глаза блестели, и я заметила, что его тело отвечает на наши общие эмоции.

Но внутри меня боролись две силы. Я обещала себе, что моя невинность принадлежит Мартину. Он был рядом со мной всегда, был тем, кому я доверяла безусловно. Но в то же время я сейчас я хотела отдаться не ему, а Нэссу. Тому, кто подарил столько мне эмоций за неполные сутки. Я лежала и смотрела на то, как он ложится рядом, держа в руках стакан с виски с колой и прикуривая сигарету, и чувствовала, что сегодня не обычный день. Всё происходящее – это урок, который я получаю, чтобы узнать себя, свои желания и возможности.

Я повернула голову и на Мартина и Курай. Кури лежала на пледе неподалёку, разведя ноги, её уверенность и раскованность были почти завораживающими. Мартин стоял на коленях перед ней, его руки слегка дрожали, но взгляд был сосредоточенным. Он держал свой член напротив входа в её лоно, но явно колебался.

На секунду меня охватила ревность. В груди сжалось, а сердце забилось быстрее. Мартин был моим, и я привыкла думать, что наша близость всегда будет только нашей. Но в тоже момент, сейчас, наблюдая за тем, как мягко и спокойно Курай подбадривает его, я поняла, что это тоже часть их урока.

"Пусть", – подумала я, давя в себе неприятные эмоции и беря стакан с вином, что подал мне Нэсс. – "Пускай будет так. Это не предательство, это обучение, это возможность для него. И даже хорошо, если он потеряет невинность с опытной женщиной, которая знает, как его направить. И тогда у него будет этот опыт, чтобы он мог чувствовать себя увереннее рядом со мной."

Я вдохнула глубже, позволяя этим мыслям успокоить себя. В конце концов, и я сама стала намного увереннее благодаря тому, чему научили меня Нэсс и Курай. И то что сейчас произойдет. Это не соревнование, это развитие.

Курай смотрела на Мартина, её глаза блестели от возбуждения, а губы приоткрылись в ожидании. Она была готова принять его, и я видела это по её взгляду. Мартин же, казалось, не мог решиться, его дыхание стало прерывистым, а пальцы слегка подрагивали.

Но вот он наконец-то сделал это. Его член осторожно проник в неё, и я услышала стон Курай, который эхом отразился в моей голове. Она выгнулась, и я будто почувствовала, как её мышцы сжимаются вокруг его члена, создавая ощущение, будто она хочет поглотить его полностью.

Мартин двигался медленно, но уверенно, и я видела, как его лицо искажается от удовольствия. Курай же закрыла глаза, наслаждаясь процессом. Теперь она не подбадривала его, заставляя Марта самому стремится понять как правильно доставить удовольствие себе и партнёрше. Партнёрше. Да, именно так, не учительнице, хотя она и ею, не любовнице, так как я знала что он любит только меня, а именно партнёрше. Той кто помогае, поддерживает и обучает, взамен получая свою долю удовольствия и удовлетворения. Я видела, что судя по дыханию она была на грани оргазма, и её возбуждение передавалось и мне.

Но вот Мартин ускорил темп, и я услышала, как Курай вскрикнула, а её тело задрожало. Она достигла пика, и я почувствовала, как её мышцы сжимаются вокруг его члена, словно пытаясь удержать его внутри себя.

Мартин же продолжал двигаться, его движения были резкими и быстрыми, и я видела, как его лицо искажается от наслаждения. Курай же лежала, полностью отдавшись ощущениям, её тело было напряжено, а глаза закрыты.

Я наблюдала за ними и понимала, что хочу быть на месте Курай. Я хотела чувствовать его внутри себя, ощущать его движения, его дыхание, его тело, которое будет принадлежать только мне. И что после произошедшего сегодня этот момент не за горами.

Оставив Марта и Курай наслаждаться друг другом мой взгляд снова обратился к Нэссу. Он лежал на пледе, закинув руки за голову, и смотрел в небо. Казалось, он позволил событиям развиваться своим чередом, доверяя моменту и окружающему пространству. Я вновь, на секунду, попыталась понять какие отношения связывают этих двоих. Несса и Курай. И вновь не смогла найти ответа. То что они не пара в полном понимании этого слова мне уже было понятно. Но кто? Друзья, которые полностью открыты друг к другу? Любовники, которые изредка встречаются, чтобы окунуться в омут страсти? Или все вместе? А ещё загадочная сестра-близнец Курай, которая также знала Нэсса и которая судя по обрывкам фраз что я слышала, тоже принимала участия в их играх? Кто они?

Я посмотрела на него, и внутри меня всё звало к нему. Я видела, как его возбуждение немного утихло, он даже не смотрел в ту сторону откуда слышались стоны Курай и тяжёлое дыхание Мартина, но знала, что хочу пробудить его снова. И знала как это сделать. Это был мой способ выразить то, что я чувствую, то, что не могла выразить словами.

Привстав, я осторожно опустилась на него, но в обратном направлении. Мои колени оказались по обе стороны от его груди, а я склонилась вперёд, взяв его полуупавший член в руки. Я посмотрела на него, чувствуя, как внутри меня нарастает волнение и желание.

Когда мои губы коснулись его, я услышала его низкий, довольный голос:

— Clever, brave, curious little rabbit. (Маленький хитрый смелый и любопытный зайчонок)

Его слова вызвали улыбку, но я не успела ответить, потому что в следующий момент почувствовала его губы на своём лоне. Его язык двигался так, будто он изучал меня, возвращая те ощущения, которые я испытала в лесу.

Моё тело отозвалось на его прикосновения, и я полностью отдалась моменту. Это был не просто акт, это была связь — глубокая, чувственная и невероятно интимная.

Его губы мягко касались моего тела, его язык исследовал каждый сантиметр моей кожи. Он двигался медленно, осторожно, словно раскрывая тайну, которую до этого никто не знал. Тепло разливалось внутри меня, словно волны обнимали меня снова и снова.

Мои пальцы крепче обхватили его член, который уже начал реагировать на мои движения. Я провела ладонью от основания вверх, удивляясь, насколько он стал твёрдым под моими прикосновениями. Его размер, форма, ощущение под пальцами — всё было новым, но от этого ещё более волнующим.

Я наклонилась ближе, мягко касаясь его губами, и почувствовала, как он слегка дёрнулся в ответ. Его реакция вызвала у меня удовлетворение. Я знала, что делаю правильно, что мои действия приносят ему удовольствие.

Его язык тем временем стал двигаться увереннее. Он слегка обхватил моё лоно губами, проводя по нему языком в медленных, ленивых движениях. Каждый раз, когда он касался клитора, я чувствовала, как моё тело подаётся вперёд, словно прося большего. Моё дыхание стало прерывистым, а из горла вырвался тихий стон.

«Почему это так хорошо?» — подумала я, не понимая, как одно прикосновение может заставить меня терять контроль.

Мои губы снова коснулись его члена, и я мягко провела языком вдоль его ствола. Его вкус был солоноватым, но в этом было что-то манящее. Я обхватила его губами, позволяя себе погрузиться глубже. Его реакция была мгновенной: я почувствовала, как его бёдра напряглись, а дыхание стало глубже.

Его руки, которые до этого мягко лежали на моей талии, теперь скользнули ниже, обхватив мои бёдра. Он словно направлял меня, давая понять, что мне не нужно торопиться, что я всё делаю правильно.

Его язык сменил ритм, он стал двигаться быстрее, его прикосновения стали более уверенными. Моё тело отвечало ему, выгибаясь под его ласками. Внутри меня нарастало ощущение, будто я стою на грани чего-то огромного. Я больше не могла сдерживать себя — мои бёдра начали двигаться сами, встречая его язык.

Дыхание стало прерывистым, а тепло внизу живота росло, разливаясь по всему телу. Мои пальцы, всё ещё обхватывающие его член, двигались ритмично, но я уже не могла сосредоточиться.

Я оторвалась от него, слегка выпрямившись, чувствуя, как его язык погружается глубже, проникая в лоно. Он изучал каждую грань, касаясь то губок, то внутренней поверхности, то клитора так, словно знал все мои тайные желания. Моё тело отвечало ему, каждая клеточка отзывалась на его ласки.

И вот, в какой-то момент, я почувствовала, как новая волна удовольствия накрывает меня. Моё тело напряглось, мышцы сжались, а затем я ощутила, как всё внутри меня отпускает. Это было как вспышка света, разливающаяся по всему телу, и я поняла, что также никогда не забуду этот момент.

Я тяжело дышала, чувствуя, как моё тело расслабляется под его обьятиями. Его руки мягко обнимали меня, а его поцелуи были полны нежности и тепла.

— The incredible and divinely sweet Anni, — прошептал он, и я почувствовала, как мои губы расплываются в слабой улыбке. (Невероятная и божественно сладкая Анни)

Моё тело снова дрожало от пережитого оргазма, кожа горела, а дыхание оставалось прерывистым. Мои мышцы отзывались приятной усталостью, и в то же время каждая клеточка моего тела будто наполнялась новой энергией. Нэсс мягко провёл рукой по моим бедрам, его прикосновение было обволакивающим, словно он хотел убедиться, что мне комфортно.

Но внезапно я вспомнила, почему изначально так легла. Я хотела подарить ему то же удовольствие, которое он только что дважды доставил мне. Мои губы всё ещё помнили вкус его члена, а пальцы ощущали его тяжесть и твёрдость.

Я выдохнула, чуть приподнялась и снова склонилась к нему, почувствовав, как его напряжённое тело подаётся мне навстречу. Его член, твёрдый и горячий, снова оказался в моей ладони. Я провела пальцами вдоль ствола, наслаждаясь текстурой его кожи, прежде чем снова коснуться его губами.

Я начала с лёгких поцелуев, проводя языком по его длине. Его вкус был солоноватым, но в нём было что-то невероятно притягательное. Каждый раз, когда я проводила губами вниз, я слышала, как он тихо выдыхает. Эти звуки заставляли меня улыбаться, придавали уверенности в том, что я всё делаю правильно.

Я осторожно взяла его в рот, чувствуя, как он напрягается. Его размер был достаточно внушительным, чтобы заставить меня немного волноваться, но я старалась не спешить, вспоминая его слова о том, как нужно действовать. Мои губы плотно обхватили его ствол, а язык скользил вдоль вен в нижней части ствола, ловя каждую его реакцию.

Его рука мягко легла на мою голову, не направляя, а скорее поддерживая. Его пальцы поглаживали мои волосы, и я знала, что он полностью доверяет мне. Моё сердце забилось быстрее от этой мысли.

Я продолжила двигаться чуть увереннее, увеличивая ритм. Мои руки помогали губам, обхватывая его ствол у основания и создавая плавный, но уверенный ритм. Его дыхание стало громче, а мышцы его бёдер напряглись. Я слышала, как он с трудом выдыхает:

– Anni... I’m close. («Анни... я близок.»)

Его слова вызвали во мне странное волнение. Я знала, что в этот раз хочу попробовать довести его до конца. Это был мой способ выразить благодарность за всё, что он сделал для меня. Я медленно кивнула, не вынимая член изо рта, продолжая движения и даже ускоряя их.

Когда его член напрягся, давая понять, что он вот-вот взорвется, я только глубже взяла его в рот, желая полностью принять его дар. В этот момент он кончил и его сперма заполнила мой рот. Это было неожиданное ощущение – тепло, лёгкая солоноватость, густота, а совсем не то, чего я боялась.

Я сделала глубокий вдох через нос, стараясь проглотить всё. Что оказалось довольно сложно, ю и мне пришлось два или три раза проглатывать, то что изливалось в меня. Но мне это гравилось. Даже наоборот, это было каким-то естественным продолжением момента. Раньше я думала, что буду испытывать отвращение от вида и вкуса спермы, но вместо этого почувствовала странную гордость и удовольствие, принимая ее.

"Как же я была дурой, когда раньше отказывалась, " – пронеслось у меня в голове.

Я медленно подняла голову, вытирая уголок губ тыльной стороной ладони, где все же скопились капельки того, что я не успела проглотить и посмотрела на него. Его взгляд был мягким, благодарным, а на лице играла лёгкая улыбка.

– You’re amazing, Анни, – прошептал он, его голос был хриплым, но полным тепла. («Ты потрясающая, Анни.»)

Я улыбнулась, чувствуя, как внутри меня разливается тепло. Это был не просто момент близости, это был момент принятия себя, своего тела и своих желаний

Когда я наконец смогла подняться на ноги, они предательски задрожали. Это было странное чувство — смесь физической слабости и внутреннего удовлетворения. Моё тело чувствовало усталость, но вместе с тем я ощущала невероятную лёгкость, словно освобождённая от какого-то внутреннего груза.

Нэсс тоже встал, поднял наши стаканы, которые оказались опрокинуты, и вновь наполнил их. Он протянул мне один с рубиновым вином, которое в предрассветном мраке казалось чёрным. Его движения были спокойными и уверенными, будто он знал, как важно сейчас поддержать меня. Наши глаза встретились, и я увидела в них нечто, что заставило моё сердце забиться быстрее: доброту, тепло и заботу.

Он мягко обнял меня, склонился и коснулся моих губ своими. Этот поцелуй был не страстным, а тёплым, почти утешительным, как будто он хотел сказать: «Ты справилась, и я горжусь тобой».

— Sit down, little rabbit, — сказал он, и в его голосе звучала нежность. Я почувствовала, как практически опираюсь на него. — You can't even stand up. (Сядь зайчонок. Ты на ногах не стоишь.)

Его слова вызвали у меня лёгкую улыбку, но я знала, что он прав. Мои ноги дрожали, и я едва могла сохранять равновесие. Я позволила ему помочь мне сесть на плед, чувствуя, как он заботливо поправляет уголки, чтобы мне было удобно.

Я закрыла глаза, пытаясь привести свои мысли в порядок. Всё, что произошло за последние часы, кружилось у меня в голове. Я думала о том, как ещё вчера была другой — той Анни, которая боялась прикосновений, которая сомневалась в себе и своих желаниях.

Но теперь я чувствовала себя иначе. Я была открыта, свободна, готова принимать не только чужие прикосновения, но и свои собственные желания. Я думала о том, как много нового узнала о себе, о том, как много дала мне эта ночь.

«Я знаю его меньше суток», — мелькнуло у меня в голове, и я вновь не смогла сдержать улыбку.

Сначала эта мысль показалась мне странной. Как можно так сильно доверять человеку, которого ты знаешь так мало времени? Но потом я поняла: дело не во времени, а в том, как он заставил меня чувствовать рядом с ним и Курай. Равными. С ними я чувствовала себя в безопасности, как будто их присутствие само по себе обещало, что всё будет хорошо.

Я посмотрела на него. Он сидел рядом, спокойно глядя на постепенно светлеющее море, будто давая мне время всё осмыслить. Его взгляд, устремлённый в горизонт, был спокойным и умиротворённым. Я знала, что он готов был ждать столько, сколько мне нужно, чтобы вернуться к реальности.

Я вдохнула глубже, чувствуя, как спокойствие, будто передаваемое от него, разливается по всему моему телу. Эта ночь была для меня уроком — не только о желаниях, но и о доверии. Доверии к себе, к своему телу, к людям вокруг.

— Thanks, — тихо сказала я, прижимаясь к нему со спины и, как обычно делал он, целуя в шею. (Спасибо)

— For that? (За что?)

— For... everything. For your patience and understanding. For making me feel safe. (За... всё. За терпение, за понимание. За то, что заставил меня почувствовать себя в безопасности.)

Он улыбнулся, его рука мягко коснулась моей.

— Always, little rabbit. Always. (Всегда, маленький кролик. Всегда.)

Я снова закрыла глаза, продолжая обнимать его и чувствуя, как этот момент запечатлевается в моей памяти. Я знала, что эта ночь изменит многое. Но больше всего я была благодарна за то, что она научила меня верить в себя.

Я всё ещё прижималась к Нэссу, когда услышала звук, заставивший меня повернуть голову. Это был стон, короткий, но насыщенный эмоцией. Мартин. Его дыхание было резким, прерывистым, а рука двигалась вдоль его напряжённого члена. Его лицо отражало концентрацию и желание, которое, казалось, вот-вот достигнет пика.

Я заметила, как его взгляд то и дело останавливался на Курай, которая лежала перед ним, расслабленно разведя ноги. Её тело, освещённое лунным светом, казалось изящным, почти неземным. Её спокойствие резко контрастировало с напряжением Мартина.

Его рука ускорилась, и я увидела, как его член сотрясается, а белые струи, выстреливая, украшают кожу Курай. Он издал тихий стон, наполненный облегчением и наслаждением, а затем упал на плед с глупой, но блаженной улыбкой.

«Вот и Мартин достиг своего пика», — подумала я, не в силах не улыбаться видя эту картину. Я была рада за него. Это было его первое настоящее освобождение, и я знала, что этот момент также как и у меня навсегда останется с ним.

Курай, сохраняя своё характерное спокойствие, спокойно поднялась, игнорируя капли на своей коже, которые при движении потекли вниз. Она подошла к столу, взяла стакан и протянула его Нэссу.

— За нового мужчину на этой планете, — произнес он с легкой усмешкой, поднимая свой стакан.

Курай кивнула, и они, чокнувшись сделав после по глотку.

Я лежала на своём пледе, не принимая участия в их беседе, делая вид, что не понимаю, о чём они говорят. Луна все ещё освещала меня своим холодным светом, а на моём лице блуждала улыбка. Я ощущала спокойствие, но где-то глубоко внутри меня всё же проскальзывала тень сожаления.

«Вот если бы я могла услышать "за новую женщину"...» — мелькнула у меня мысль, но я тут же подавила её. Это был мой выбор, и я знала, что он правильный. Никто из них не пытался давить на меня или заставить сделать что-то против моей воли, за что я была им безмерно благодарна.

— Думаю, надо искупаться и ехать обратно. Сколько сейчас времени? — голос Курай вырвал меня из размышлений.

— Почти четыре утра, — ответил Нэсс, глядя на экран телефона а после на светлеющее море.

— Мда... Плакало моё желание пройти границу утром, — добавила она с легким вздохом.

Я вновь сделала вид, что ничего не поняла. Никто, даже Мартин, который почти полностью знал мою историю, не знал, что я хорошо понимаю русский язык. И что изначально моё имя было не Анни, а Анна.

Это была моя тайна, и я никогда не делилась ею ни с кем. Моя мать была русскоязычной, и хотя я уже почти ничего не помнила о ней, её голос иногда всплывал в моих снах. Она оставила меня у соседей в ту ночь, когда болезнь уже прогрессировала и она должна была лечь в больницу, и я это знала. Я также знала, что она плакала, просила прощения, но тогда я была слишком маленькой, чтобы понять, что происходит.

Однажды, уже в приюте, меня вызвали к директору детского дома. Это случилось, когда мне исполнилось девять. Он сказал мне, что моя мать, два года назад, умерла от рака. Он передал мне письмо, которое она оставила для меня, но которое нашли только в этом году. Но тогда я была слишком зла на весь мир, чтобы даже взглянуть на него. Я помню, как швырнула его в мусорное ведро, выйдя от директора, не читая, а потом горько пожалела об этом.

Позже я пыталась найти его, рылась в помойке, но оно исчезло. Навсегда.

С тех пор русский язык стал чем-то болезненным для меня. Я полностью замкнулась в себе. И стала отзываться только когда ко мне обратились на эстонском и звали Анни. Нет, я понимала русский, могла следить за разговором, но говорить? Этого я не могла. Не хотела. Более девяти лет прошло, и я так и не нашла в себе сил произнести что-то по-русски. Только сегодня впервые это произошло. Пусть мои знания языка застряли на уровне девятилетнего ребёнка, каждое слово, которое я пыталась вспомнить, возвращало меня к тем дням, к той боли и обиде брошенного ребенка, что давили на меня. Но сегодня это как-то незаметно растворилось.

Я посмотрела на Мартина, который всё ещё лежал на своём пледе, дыша глубоко и спокойно. Его лицо отражало удовлетворение и спокойствие, и я была счастлива за него. Этот момент был важен для него, и я была благодарна, что он смог пройти через это без неловкости и страха.

Я вернула взгляд к небу, чувствуя, как лёгкий ветерок треплет мои волосы. Моя тайна оставалась при мне, как и раньше, но теперь я знала, что могу впустить в свою жизнь новые ощущения, новые моменты и, возможно, новых людей.

— Go to swim? («Пойдёшь купаться?») — вопрос прозвучал так неожиданно, что вырвал меня из моих мыслей.

Я обернулась и встретилась с его взглядом. Нэсс стоял рядом, его тело ещё сияло в утреннем бризе, как у того вампира из глупого фильма, что показывали нам в приюте.

— Yes, — ответила я, пытаясь подняться на ноги. Но как только я сделала движение, моё тело выдало меня. Ноги были словно ватные, не слушались, и я едва не упала обратно на плед.

Я увидела, как на его лице появилась мягкая, но понимающая улыбка. Он явно ожидал чего-то подобного.

— Sit down, little rabbit, — начал было он, но передумал, вспомнив свое предложение и подойдя, не говоря ни слова, наклонился и подхватил меня на руки. («Сиди, зайчонок».)

— Thanks... («Спасибо...») — тихо произнесла я, пряча лицо у него на груди.

Я счастливо улыбнулась, чувствуя, как его тепло проникает ко мне, согревая.

Краем глаза я заметила, как Курай подошла к Мартину, который всё ещё лежал на пледе с видом абсолютного блаженства. Она легко, но настойчиво пинала его ляжкам и бокам, заставляя его пошевелиться.

— Вставай, лежебока! Подвиги ждут! — шутливо произнесла она, продолжая пинать.

Я не удержалась и тихо хихикнула. Но тут же услышала, как Нэсс, всё ещё держа меня на руках и неся в море, задал вопрос:

— Так значит, понимаешь и знаешь русский?

Его голос был мягким, но вопрос застал меня врасплох.

— Да, — машинально ответила я, не сразу осознав, что только что сделала.

Через мгновение до меня дошло: во-первых, вопрос был задан на русском, а во-вторых, я ответила на том же языке без малейшего раздумья. Мой взгляд метнулся к нему, а лицо вспыхнуло жаром. Я тут же спрятала лицо у него на груди, надеясь, что смогу скрыть своё смущение.

Он тихо рассмеялся, и я услышала, как он произнёс на английском:

– I figured it out almost immediately. Your face was too obviously "uncomprehending" when Kuri and I were speaking Russian. Not sure if Kuri noticed, but I did. I live in Estonia a lot of the time. («Я почти сразу понял. Уж больно не понимающее лицо ты делала, когда мы с Кури говорили на русском. Не уверен, заметила ли Кури, но я сразу понял. Всё же я часто живу в Эстонии.»)

Его слова одновременно вызвали у меня облегчение и смущение. С одной стороны, он разгадал мою тайну, но с другой – почему я так долго прятала её?

Я глубоко вздохнула, поняв, что больше не могу держать это в себе.

– My mother was Russian-speaking, – начала я на английском, чувствуя, как мой голос слегка дрожит. («Моя мама была русскоязычной.»)

Я рассказала ему, как в детстве она оставила меня у соседей, когда заболела. Как её слёзы, просьбы о прощении и её хрупкий образ в памяти остались со мной навсегда. Я рассказала о письме, которое она оставила мне перед смертью, и о том, как я выбросила его в ярости, не понимая, что упускаю единственный шанс вновь услышать её слова.

– I tried to find the letter later... but it was gone. («Я пыталась найти письмо позже... но оно пропало.»)

Он слушал внимательно, пока мы шли уже далеко от берега, и вода, набегая, касалась моей попки, а его взгляд оставался тёплым, и я чувствовала, что могу продолжать.

– Since then, I never spoke Russian again. I understood it, but... speaking felt like a betrayal. Like I didn’t deserve to speak it anymore. («С тех пор я больше никогда не говорила по-русски. Я понимала его, но... говорить было похоже на предательство. Как будто я больше не заслуживала этого.»)

Я закончила, тихо добавив, уже на русском, с заметным акцентом:

– Tye nie v abydie? (Ты в обиде?)

Он хмыкнул, остановившись, его взгляд был полон понимания. Мы уже стояли довольно глубоко в воде, и вода уже настойчиво омывала мою попку и лоно...

– Меня вообще сложно обидеть, – ответил он с мягкой улыбкой.

И прежде чем я успела что-то осознать, он подкинул меня в воздух, делая шаг назад, и я с визгом рухнула в воду, которая на мгновение сомкнулась над головой.

Мой крик перешёл в смех, когда я, побарахтавшись, поднялась, стараясь убрать волосы, чтобы рассмотреть этого... Этого... Вода, хоть и прохладная, ощущалась бодрящей, а его улыбка и смех только придали мне сил поймать его и... и... отомстить, в общем.

– That was mean! («Это было жестоко!») – сказала я, пытаясь выглядеть сердито, но мой смех выдавал меня.

– Maybe, – ответил он, также смеясь в ответ, делая ленивые гребки. («Может быть.»)

Я снова почувствовала тепло внутри, но уже не от смущения, а от принятия. Этот момент стал для меня символом того, что я могу быть собой. Моё прошлое не могло держать меня в плену, если я сама того не позволю.

Мой визг, эхом отразившийся от воды, был смешан с собственным смехом, когда я кинулась на Нэсса.

– Right! That's the way it should be with him, with the traitor! – крикнула Курай с яркой улыбкой, её голос звучал как весёлый призыв к бою.

– Why else with a traitor? – с удивлением и шутливой обидой попытался уточнить он, но не успел.

Я, добравшись до него, подпрыгнула, обхватывая его шею руками, и с лёгким толчком повалила его в воду. Брызги разлетелись во все стороны, а его возмущённый, но смеющийся голос едва был слышен сквозь наше хихиканье.

– You little... – грозно начал он, поднимаясь, но тут в дело вмешалась Курай.

С лёгкостью скользя по воде, она поднырнула и, появившись рядом с нами, с заговорщической улыбкой добавила:

– Now, we must properly "punish" him! («Теперь мы должны его как следует "наказать"!»)

– This is not fair! Stop ganging up on me! («Это несправедливо! Перестаньте нападать на меня вдвоём!») – воскликнул он, но его смех говорил, что он не всерьёз.

Мы с Курай слаженно атаковали его. Её руки с силой шлёпали по воде, создавая новые волны, которые обдавали его лицо. Я, цепляясь за него, периодически погружая его голову ниже уровня воды, а сама смеялась так, что едва могла дышать.

– This is what you get for dropping me in the water! («Это за то, что ты сбросил меня в воду!») – воскликнула я, цепляясь за него, словно маленькая, но решительная обезьянка.

Нэсс, всё ещё смеясь, изо всех сил пытался вырваться, мешая русский и английский в одном предложении:

– Жестокие вы какие-то! You two are merciless! («Какие вы жестокие! Вы двое просто беспощадные!»)

Но мы не слушали. Наши крики и смех сливались в единый хаос, который разносился по тихому утреннему пляжу.

Только Мартин стоял в стороне. Вначале он просто наблюдал, хлопая глазами и пытаясь понять, что происходит. Но и его лицо освещала улыбка, и он, смеясь, отступил ещё дальше, явно не желая быть втянутым в этот водный беспредел.

– Martin! Don’t just stand there! Come and help me! («Мартин! Не стой там! Помоги мне!») – попытался позвать его Нэсс, но мой парень только громче засмеялся, явно довольный своим безопасным расстоянием.

– No way! You’re on your own! («Ни за что! Сам справляйся!») – ответил он, махнув рукой.

В какой-то момент я остановилась, глядя на Мартина. Его смех был искренним, и я почувствовала сильное желание разделить с ним этот момент. Я тихо, почти незаметно, выскользнула из игры, оставляя Нэсса на "милость" Курай, которая теперь переключилась на его попытки подняться из воды.

Я сделала глубокий вдох и нырнула под воду, касаясь дна. Вода обнимала меня прохладой, её глухой шёпот заглушал все звуки снаружи. Я двигалась плавно, чувствуя, как моя энергия снова возвращается. Я видела его силуэт, чуть отступивший от нас. Мартин стоял расслабленный, его тело отражалось в лунном свете.

Я подплыла к нему сзади, стараясь быть как можно тише. Моё сердце билось быстрее от волнения и ожидания.

Когда я оказалась прямо за его спиной, я вынырнула, обхватив его руками. Он дёрнулся, испуганно оглянувшись, и я тут же поцеловала его в шею.

— Anni! — воскликнул он, его голос был наполнен удивлением и смехом. («Анни!»)

— Püütud! — сказала я, притягивая его ближе. («Попался!»)

Он развернулся, чтобы посмотреть на меня, его лицо всё ещё было озарено улыбкой, хотя в глазах остался лёгкий след испуга.

— Sa ehmatasid mind! — сказал он, но его руки уже обняли меня, притягивая ближе. («Ты меня напугала!»)

— See oli punkt, — ответила я, смеясь. («В этом и был смысл»)

Вода вокруг, казалось, согревала нас, и я чувствовала, как моё сердце замедляет свой ритм, когда он мягко провёл рукой по моим мокрым волосам.

— Sa oled võimatu, — сказал он, но его голос был нежен и ласков. («Ты невозможная»)

— Ja sa armastad seda, — ответила я, улыбаясь. («И тебе это нравится»)

Он ничего не сказал, но его взгляд говорил больше, чем слова. В этот момент я знала, что всё, что происходило этой ночью, укрепляло нас, делало нашу связь ещё сильнее.

Я смотрела на Мартина, чувствуя, как его руки обвивают мою талию под водой, а его тепло проникает сквозь прохладные волны. Его лицо было спокойным, но в глазах я читала радость, нежность и ту особую близость, которая всегда была только между нами.

Медленно, будто давая нам обоим время насладиться моментом, я потянулась к нему. Мои губы встретились с его в мягком, нежном поцелуе. Сначала он просто замер, словно не ожидая этого, но затем его руки крепче сжали мою талию, а губы начали отвечать.

Этот поцелуй был другим. В нём не было страсти или желания доказать что-то, как это бывало прежде. В нём было только одно — признание. Признание, что мы всё ещё принадлежим друг другу, несмотря ни на что. Что всё, что произошло за сегодняшний день и ночь, не изменило нашего чувства, а только укрепило его.

Я почувствовала, как его губы чуть сильнее прижались к моим, как его руки поднялись выше, скользнув по моей спине. Его пальцы, тёплые и уверенные, мягко касались моей кожи, создавая ощущение, будто он хочет впитать этот момент.

Я отстранилась, чтобы посмотреть в его глаза. Его лицо было расслабленным, но в то же время серьёзным. Он смотрел на меня так, будто хотел сказать что-то важное, но не находил слов.

— Ma armastan sind, — прошептала я, улыбаясь ему. («Я люблю тебя»)

— Ma armastan sind ka, Anni, — сказал он тихо, его голос был низким и немного дрожащим. («Я тоже люблю тебя, Анни»)

Его губы снова нашли мои, и мы целовались, забывая обо всём вокруг. В этот момент не было ни Нэсса, ни Курай, ни этого пляжа, ни всех проблем, что окружали и окружают нас. Были только мы, наша история и наша связь, которая пережила всё, что произошло.

В этом поцелуе мы говорили друг другу, что не обижаемся. Что понимаем и принимаем друг друга, что всё, что было сегодня днём и ночью — это часть чего-то большего, чего-то, что нас делает только сильнее. И в этот момент из-за моря показался край солнца, освещая нас и начиная новый день.

Мы вышли из воды, держась за руки, с улыбками на лицах. Холодные капли стекали по нашим телам, но я почти не замечала этого — тепло Мартина рядом согревало меня лучше любой одежды. Пляж был пуст, солнечный свет мягко освещал песок и волны, а вдали уже виднелись силуэты Нэсса и Курай.

Они стояли на берегу, вытираясь большими полотенцами и накидывая верхнюю одежду прямо на голое тело, игнорируя нижнее бельё. Я их прекрасно понимала. После всего, что произошло этой ночью, бельё казалось ненужным атрибутом. К тому же оно было тяжёлым от впитавшейся за ночь влаги, и надевать его обратно не имело смысла.

Мы подошли к ним, и Нэсс бросил нам по полотенцу.

— Here you go, kids, — сказал он с добродушной усмешкой, протягивая полотенца мне и Мартину. («Держите, малышня».)

Я с благодарностью взяла своё и стала вытираться, чувствуя, как тёплая ткань мягко касается кожи.

— Külm? — тихо спросил Мартин, обняв меня одной рукой. («Холодно?»)

— Enam mitte, — улыбнулась я, прижавшись к нему ближе. («Уже нет»)

Когда все были готовы, мы вышли на дорогу и направились к маленькому кафе, которое виднелось недалеко, освещая дорогу тёплым жёлтым светом. Оно выглядело почти заброшенным, но изнутри доносился слабый запах кофе и свежего хлеба.

Сонный хозяин, мужчина средних лет с усталым, но добродушным лицом, встретил нас взглядом, полным удивления. Видимо, посетители в столь ранний час были редкостью.

Нэсс, не теряя времени, заказал чай и несколько холодных бутербродов. Хозяин быстро выполнил заказ, принеся всё на большом подносе. Я заметила, как Нэсс достал бумажник и протянул ему деньги, сказав, что сдача не нужна.

— Спасибо вам, — сказал мужчина, глядя на нас с лёгкой улыбкой.

Я обратила внимание, что Нэсс заплатил за еду почти в два раза больше, чем она стоила. Это было так характерно для него — быть щедрым, но при этом не привлекать внимания к своим поступкам.

Мы наслаждались едой в тишине. Чай был горячим, а бутерброды — простыми, но удивительно вкусными. Возможно, я просто была очень голодна после бессонной ночи, но еда казалась мне божественной.

Когда наши чашки опустели, мы вызвали такси и отправились домой. Ещё в дороге нас начало клонить в сон. Нэсс буквально вытащил нас из такси и проводил до дверей подъезда, пока расплачивался с таксистом.

Дома мы сняли одежду и, не сговариваясь, упали в одну большую кровать в гостиной. Кровать была достаточно широкой, чтобы вместить всех четверых, и наши уставшие и расслабленные тела словно сами нашли себе удобное место.

Я с трудом дотянулась до покрывала, натягивая его на нас, чувствуя, как веки становятся всё тяжелее. Накрыв нас, я ощутила, как Курай придвинулась ближе, её тёплая ладонь скользнула по моему бедру и легла на талию.

— Good night, Liss, — прошептала она тихим, почти сонным голосом. («Спокойной ночи, Лисс».)

Я улыбнулась, прижимаясь к ней, обнимая её в ответ и переплетая её и мои ноги. В ответ я получила нежный, сонный поцелуй. Это было так естественно, что я даже не задумалась, просто ответила на него. Я убрала прядь волос с её лица, проведя рукой по скуле в ответ на её слабую улыбку. Она назвала меня Лисс, видимо перепутав с сестрой, но я не обиделась. Кури уже почти спала, а та нежность в голосе, что звучала в этот момент, относилась ко мне.

На моей попке я почувствовала руку Мартина. Он уже спал, его дыхание было ровным и тёплым, касаясь моего плеча. Я посмотрела на него — его лицо было умиротворённым и счастливым.

Позади Курай лёг Нэсс, положив руку на её плечо и переплетая свои пальцы с моими. Он улыбнулся ободряюще, посылая мне воздушный поцелуй, и в этот момент я уснула.