Они вернулись с прогулки под дождём, мокрые, смеющиеся, с каплями воды в волосах. Она стояла на кухне, пытаясь расстегнуть промокшие джинсы, когда он обнял её сзади, прижав губы к мокрой шее.

— Переоденься сначала, — фыркнула она, но уже обернулась, целуя его в уголок рта.

Он не ответил, только провёл ладонью под её свитером, и она замерла, почувствовав, как мурашки побежали по спине. Дождь стучал в окно, а его пальцы уже скользили по тёплой коже живота, медленно, как будто рисуя карту забытых желаний.

— Ты дрожишь, — прошептал он, и она не поняла — от холода или от его прикосновений.

Они не договорились, не спланировали — просто потянулись друг к другу, как всегда, словно их тела помнили этот ритуал. В гостиной погас свет — то ли от порыва ветра, то ли он сам щёлкнул выключателем, но теперь их окружал только тусклый отсвет уличного фонаря.

Она расстегнула его ремень, чувствуя, как под пальцами пульсирует напряжённая плоть. Он стонал, целуя её шею, но вдруг опустился на колени, увлекая за собой. Ковёр впился в кожу коленей, но боль смешалась с волной предвкушения, когда он начал стаскивать с неё мокрое бельё.

— Подожди, — она попыталась приподняться, но он уже притянул её к себе, перевернув в позу, от которой закружилась голова.

— Я хочу видеть тебя целиком, — его голос звучал хрипло, пока она, опираясь на локти, пыталась освоиться в новом ракурсе.

Его дыхание обожгло промежность, и она вскрикнула, чувствуя, как внутри всё сжимается от первого же прикосновения языка. В ответ её губы инстинктивно сомкнулись вокруг его члена, и он застонал, потеряв ритм.

Дождь, сердцебиение, прерывистые вздохи — всё слилось в единый пульс. Она забыла о промокшей одежде на полу, о холоде, о времени. Мир сузился до влажного тепла его рта, до солоноватого вкуса на языке, до дрожи, бегущей по её животу.

— Ты так прекрасна... — его слова прозвучали сквозь туман, и она поняла — это уже не игра. Это танец, где каждый жест, каждый звук, каждый вздох — часть древнего ритуала, который они исполняли тысячу раз, но который каждый раз чувствовался как впервые.

И когда волна накрыла её, заставив выгнуться в немом крике, она подумала, что дождь за окном — всего лишь эхо их тел, бьющихся в унисон.

Комната дышала теплом ночника, окутывая их тела бархатистыми тенями. Её пальцы дрожали, скользя по его бёдрам, когда он притянул её ещё ближе, ощущая под губами влажное тепло её промежности. Первый же вкус свёл его с ума — терпкий, с кислинкой, как спелая вишня, сорванная в знойный полдень. Он втянул её сок глубже, медленно проводя языком вдоль набухших половых губ, и услышал, как она подавленно вскрикнула, сжимая его член губами.

Её рот обволок его плоть влажным огнём, и он едва сдержал стон, теряя ритм. Но её язык уже скользил по вене, лаская, а пальцы сжимали основание — настойчиво, но нежно. В ответ он погрузился в неё глубже, захватывая клитор губами, чувствуя, как тот пульсирует под языком, будто крошечное сердце. Она задрожала, впиваясь ногтями в его кожу, и её бёдра сами собой приподнялись, подставляясь под его ласки.

Они двигались в странном, гипнотическом ритме — каждый её вдох совпадал с его выдохом, каждый толчок бедер встречал ответную волну языка. Когда он ввёл два пальца внутрь, изгибая их к той тайной точке, она резко выгнулась, выпустив его член изо рта с глухим стоном.

— Не... не останавливайся... — её голос звучал хрипло, как будто рвался сквозь туман удовольствия.

Он ускорил движения, чувствуя, как её внутренние мышцы сжимаются вокруг пальцев, а клитор напрягается до боли. Её сок тек по его подбородку, смешиваясь с каплями пота, и он впился в неё с новой жадностью, словно хотел выпить каждую молекулу. В ответ она снова взяла его в рот, теперь уже яростно, словно пытаясь заглушить собственные вопли, и он понял — они оба на краю.

Её тело начало содрогаться первыми спазмами, бёдра сжали его голову в тиски, а пальцы вцепились в него так, что останутся синяки. Оргазм накрыл её волнами, вырывая прерывистые, бессвязные слова, и он почувствовал, как её вкус стал ещё насыщеннее, горьковато-сладким. Это свело его с ума. С рычанием он отпустил контроль, позволив горячей волне затопить живот, а она, словно угадав, приняла каждую каплю, содрогаясь в ответ.

Когда дрожь стихла, они медленно разъединились, тяжело дыша. Он перевернулся, прижимая её мокрую спину к своей груди, и провёл языком по солёной коже её плеча.

— Ты... это был взрыв, — она рассмеялась хрипло, ещё не отпуская его руку, лежащую на её груди.

Он не ответил, просто целовал её волосы, шепча что-то невнятное. В тишине комнаты их сердца стучали в унисон — неровно, но синхронно, как два сбившихся с ритма метронома, нашедших покой.

3709   257 19   +10 [3]

Кунилингус, жена, страсть, секс