Слева от Аньес и ближе к противоположному концу стола стоял Жако, о котором мы не слышали и не читали в этой повести уже на протяжении нескольких минут, в брюках, спущенных на лодыжки, в расстегнутой рубашке на чрезвычайно волосатой груди и животе. Он с видимым удовольствием на своём пустом лице давал пососать свой короткий, но чрезвычайно толстый член Марии-Португалке, подобострастно сгорбившейся у подножия этого его монументального ствола. Её трудовую голову поддерживал муж, чей член она не забывала потрясти своей мозолистой ручкой. Вернее, чей член был у неё в руке, тот она и дрочила, и это было всё, на что она была способна, будучи настоль пьяной! Из того, что смогла увидеть Аньес, пребывая в своей поистине неудобной, но такой пикантной позе, так это то, что у португальца, мужа Марии, был довольно маленький пенис, короткий и тонкий. Наверное, это было одно из самых «малых водоизмещений», что ей удалось повидать в своей жизни! Но с того места, в котором она находилась, то есть на столе, Аньес при всём желании не могла рассмотреть его получше и точно определить его реальные размеры...

Что касается Жако, что был с другой стороны от неё, то у него был довольно короткий член, максимум около пятнадцати сантиметров в длину, но редкого размера толщины, по крайней мере, уж минимум сантиметров пять-семь в диаметре, возможно даже восемь. Хуй этот был просто невероятного диаметра по сравнению с его длиной!Не квадратный, конечно, но близко к этому! Но прежде всего обращало на себя внимание не это несоответствие классическим римско-греческим канонам, а коротенькая широкая кисточка на конце этого монстра, словно шляпка гриба, свесившаяся более чем на добрый сантиметр вокруг этого странного древка. Эта кисточка напоминала головку хорошего товарного боровичка. Но при этом эта особая форма его головки ещё больше зрительно укорачивала хуй Жако, придавая ему невероятное впечатление массивности и надёжности... и желания его хотя бы облизать, а потом и проглотить целиком, да так, чтобы края этой шляпки ласкали гланды …

Жако провел концом этого своего боровичка по рту, подбородку и лицу хорошенькой португалки, которая, не придавая большого внимания такому своеобразному способу соблазнения, тем временем весело проводила время, предпочитая его члену горлышко бутылки с вином, которую она держала в одной руке, а другой со смехом стала предлагать женщине рядом с ней то пососать головку члена Жако, то бутылку с вином, а то и то и другое вместе. Время от времени она буквально насильно вливала вино из бутылки в рот женщине, которая жадно его глотала. Вино лилось слишком быстро, чтобы его можно было выпить, так что оно текло и капало из её рта, такого неуклюжего от уже выпитого алкоголя... Платье Марии, мокрое и пропитанное виноградным соком, было задрано до талии. У Аньес перед глазами было наглядное подтверждение того, что на ней не было трусиков, потому что из широко раздвинутых бедер открывалась на всеобщее обозрение пизда, неожиданно сильно загорелая и с разбухшими от усердной дрочки половыми губами, чем воодушевлённо в пьяном угаре занимался её муж, но, похоже, это не произвело на неё особого эффекта...

Бернадетт подошла к столу, на котором была обездвижена Аньес. Она тоже теперь была, что называется, нагая, и, несмотря на свой возраст и пышные формы, она не выглядела, на вкус Аньес, безобразной старухой. Её большая грудь сохранилась довольно хорошо. Эти её груди всё ещё были довольно упругими с торчащими сосками, и к тому же не слишком раздавленными до состояния «ушей спаниеля», как это часто бывает после пятидесяти прожитых лет, особенно в среде этих крестьянок, которые обычно не слишком заботились о себе. Её ягодицы немного утолщали верхнюю часть бёдер, но не чрезмерно. Довольно круглый живот втягивал лобок, но при этом тот оставался очень заметным, немного чрезмерно волосатым, но это дело, как говорится, вкуса, и с хорошо заметной щелью у изножья... Словом, женщина была всё ещё привлекательна и вообще, всё ещё желанна, несмотря на прошлые лет пятьдесят её биографии...

Бернадетт уселась в конце стола между раздвинутых ног Аньес, щель которой, открывавшая вход в пизду, волосы вокруг которой слиплись от сусла и сладкого виноградного сока. Своими сильными грубыми руками с шершавыми подушечками пальцев она немного раздвинула вульву Аньес. Та была полна сока и вина, которые оставляли внутри фиолетовые и красные следы вокруг багрового клитора. Аньес почувствовала, что этот её клитор под воздействием алкоголя стало приятно покалывать и он начал зудеть от желания. Под небрежными пальцами "старухи" её пизда раскрылась, маленькие, но хорошо развитые половые губы разошлись и обнажили хорошенькую дырочку, окаймленную набухшими «столпами любви». В отверстии щели клитор немного надулся и высунул носик из под капюшона.

Аньес чувствовала себя грязной и униженной этим каким-то будничным ритмичным воздействием больших пальцев этой деревенской женщины. Ей, кроме того, было стыдно, что её женское интимное естество рассматривают все эти деревенские алкаши самым наглым образом. Вот так, бесстыдно, что называется, крупным планом, словно она на приёме у местного гинеколога! Какое унижение быть вот так увиденной, подробно рассмотренной, словно под лампой-лупой такой грубой, вульгарной женщиной, которая смотрела сейчас на её пизду так, как она смотрела бы на такой же орган у своей коровы во время вечерней дойки! Но в то же время, несмотря на свой стыд, Аньес была очень взволнована, возбуждена и чувствовала, как её тело и пизда невольно подрагивают как от грубого прикосновения пальцев этой женщины, так и от того, что её таким образом распластали на столе и показали всей этой деревенщине... Её голова горела, её пизда была на граниоргазма. Вино, которое она выпила раньше, наконец начало действовать и сделало её более восприимчивой к этой унизительной ситуации... Бернадетт закончила свой осмотр, внимательно взглянув напоследок на её гвоздику и сопроводив эту процедуру таким вот комментарием:

— Эта сука, скажу я вам... держу пари, что её, должно быть, уже давно трахают во все дырки! И чаще всего в эту её грёбаную задницу!...

Аньес с неожиданным удовольствием приняла удар ладонью Бернадетт по своей попке, но была встревожена этим замечанием. Как она смогла увидела это, эта старая сова? Бернадет, между тем, завершила свой диагноз:

— У тебя, милочка, действительно распутная задница!!... Хочется верить, что сусло, застрявшее в твоей пизде, сделало её немного влажной. Но ты и сама знаешь, что если мы рассмотрим твою пизду повнимательней, то.. . тыи сама увидишь больше после наших слов и действий. Сусло - это нечто другое, чем просто виноградный сок, которым ты баловалась прежде, лаская свои дырки.

Аньес хотела было поначалу возразить, но сообразила, несмотря на начинавшее мутнеть от алкоголя сознание, что началась игра, в которой она больше не хотела участвовать. Но при этом, частности, она собиралась сказать Бернадетт, что если та посмотрит на её киску более внимательно, то, вероятно, найдёт в ней много аппетитных вещей, а не той гадости, что она успела наговорить о ней! Но вдруг она осознала всю нелепость этого бунта и малозначительность этого факта по сравнению с другими событиями, которые она сопереживала на протяжении уже более получаса... У неё не было сил настаивать... Бернадетта, между тем, продолжала:

— Арман, помоги Франсуа! Он будет чистить ей пизду, хорошенько её вылизывать... А я позабочусь о тебе в это время! Правда, не каждый день к нам заглядывает такая опытная шлюха, предлагая нам такое развлечение!Правда милочка? Ты ведь согласна со мной? Это ведь не совсем то, чем ты привыкла заниматься, моя хорошенькая буржуазочка? Теперь ты должна увидеть, как сельские петухи клюют тебя… а… шлюха ты моя, мой маленький поросёночек!

Сказав это, она опустилась на колени в конце стола и взяла в каждую руку по члену. У Армана он был довольно длинный, но не очень толстый; тот самый, который можно было бы охарактеризовать, как немного нервный, но который, без сомнения, из-за фимоза, втягивал головку довольно плохо и не полностью. Франсуа же, быстро стащивший с себя штаны, подарил ей гигантский член. Просто огромный кусок мяса! Ещё двадцать минут тому назад Аньес была далека от того, чтобы думать подобным образом! Более того, Франсуа был очень далек, просто даже в конце списка в её предварительной классификации членов! Она была ошеломлена. Что это такое, как это возможно, чтобы этот маленький беззубый карлик старше пятидесяти лет и едва ростом в метр шестьдесят пять, побил всех остальных гигантов и красавцев размерами своего члена? Правда, он у него всё ещё был не совсем твердым по сравнению с другими уже упругими и стоячими, это точно уже не имело никакого значения, так как даже в этом относительно вялом состоянии он был как минимум сантиметров 24 - 25 см в длину, и сантиметров восемь в диаметре, без проблем! Какой-то кусокгрубой мужской плоти! Хуй был к тому же какой-то узловатый, с заметным наростом на полпути ствола и очень асимметричной головкой, начинающейся откровенно справа. Этакий огромный и деформированный хуй... Член, который нужно дергать за углы, который должен непременно разбить вам щеку, когда вы засунете его себе в рот, или тот, который будет атаковать твою вагину сбоку, когда тебе удастся засунуть его в свою дырочку. Потому что это такая штука, в которую «ты просто должна в неё влезть!», как сказали бы большинство женщин! Судьбу задницы во время анальчика с этим хуем даже страшно себе представить. Бернадетт привыкла, наверное, к этой манипуляции и не шевельнулась при виде этого хуя-квазимодо и начала дрочить, что ещё сделало стояк её мужа-карлика ещё более впечатляющим. Аньес была ошеломлена такой картиной и, зафиксировав свой взгляд на этом впечатляющем члене с нескольких ракурсов, была удивлена, почувствовав, как чей той язык проник в её пизду, пока она была увлечена огромным членом Франсуа...

Продолжение следует.....